– Понятно. И сколько же вы за него хотите?
– Недорого, учитывая положение на заводе. Честно говоря, оно существенно ухудшилось за время, что мы владеем акциями. Нас это беспокоит. Вы пока единственная наша надежда на улучшение ситуации. Но и рисковать своими капиталами нам бы не хотелось. Словом, мы бы хотели получить за этот пакет двадцать тысяч долларов.
– Недорого, – произнес я ироничным тоном.
– Зато вы сможете блокировать любое решение, которое вас не устроит. Вы станете влиятельной силой на заводе. Ваши представители будут членами правления.
– Я это понимаю. Но, мне надо посоветоваться с партнерами.
– Разумеется. Мы вас не торопим. И еще, Анатолий Афанасьевич. Как только приобретете наш пакет, мы предложим вам следующий пакет, который у нас в доверительном управлении. Пока его владелец – государство в лице бывшего управления министерства. Но те двадцать пять процентов акций вам придется приобретать на конкурсе. Конкурс, разумеется, будем проводить мы. А потому, сами понимаете, кому отдадим предпочтение. Приобретя шестьдесят процентов акций, вы фактически станете полновластным владельцем завода. И вам незачем будет выкупать его активы.
– Что ж, мне понравились ваши предложения. Я постараюсь как можно скорее принять решение и довести его до вашего сведения, – завершил первый разговор с Айдаковым, тогда еще вице-президентом “Церех-банка”.
Тут же позвонил Дудееву.
– Ну, нет у нас сейчас никаких возможностей покупать тот завод, – резонно ответил Саша, – Да и купим, что будем с ним делать. Денег нет. Рановато все это, Толечка, – заключил он.
“Извини, Толик, но ты фанатик”, – возникли в памяти слова Гарбузова, когда, положив трубку, размышлял, как же все-таки поступить. С одной стороны, Санька прав – мы с ним забуксовали и остались без денег, вложившись в бесполезный пока “Гранит” и сомнительные операции с поставками блоков. С другой стороны, прав Айдаков – только сейчас можно легко стать владельцами Пороховского завода, идеальной базы для создания нашего производства.
“Придется действовать автономно, вопреки здравому смыслу”, – решил живущий во мне фанатик. Мне кажется, именно это решение создало в конечном итоге все последующие проблемы. Однако не прими его, скорее всего не было бы ничего и в первую очередь радости созидания, которую испытывал, несмотря ни на что.
“Кто же может помочь?” – мучительно размышлял в первую бессонную ночь, – “Вондрачек! Он же намекал, что может”, – вдруг пришла спасительная мысль.
Прямо с утра позвонил Коренкову и рассказал ему о разговоре в “Церех-банке”.
– Давай, поговорим с Музырей, – предложил Коренков.
– А это кто такой?
– Мой начальник, президент и владелец нашей конторы. Занятный товарищ, но я других не знаю.
– Чем же он занятный?
– Сам увидишь. Подъезжай, а я его пока подготовлю.
Часа через два оказался в кабинете Коренкова.
– Ну, что, пойдем? – спросил его.
– Сказал, сам вызовет. Так что располагайся.
– Что ты ему рассказал, и как он воспринял?
– Все рассказал. Воспринял положительно, с большим интересом, – ответил Коренков и уткнулся в компьютер. Решил его больше не допекать – работает человек.
Минут через тридцать заметил на столике интересный журнал. Чтобы не беспокоить занятого человека, поднялся за журналом сам. Случайный взгляд на экран дисплея, и чуть не рассмеялся вслух – занятой Вондрачек сосредоточенно раскладывал пасьянс.
