Вошедшие школяры расселись лицом к двери. Учитель, сидящий чуть слева, чтоб не загораживать свет, дал команду приготовиться к уроку. Внимательно наблюдая за ребятишками, тоже начала готовиться. Взяла из чаши кусок мокрой глины, размазала её тонким слоем по квадратной форме из уже обожжённой глины, разгладила деревянной линейкой и получила табличку для письма. Вытерла руки, взяла деревянную палочку с заострённым концом. Урок письма начался.
Сначала учитель с помощником проверили, правильно ли мы изготовили свои «тетрадки» для письма. Затем принесли большую глиняную панель, на которой уже давно были прорисованы знаки. Объяснив их значение, велел повторить. Попыталась. Если вы думаете, что мне было легко, то вы ошиблись. Когда-нибудь пытались писать стихи на песке? Здесь было гораздо труднее. На мягкой глине невозможно вывести чёткие линии, поэтому они получались треугольные и клинышками. Бумаги в этом времени и месте не было. Вообще. Вот поэтому шумеры и придумали эту клинопись. Что касается школы, то неверные или ненужные записи стирались и после уроков глина возвращалась в чан. Лучшие работы и нужные таблички обжигались на огне, становясь твёрдыми как камень, и сохранялись для других поколений школяров. Каждый последующий день, как выяснилось, начинался с урока письма и усвоения знаков, которых в шумерском языке было ровно 8 гласных и 19 согласных. Примерно. Мне было трудно ещё, по отношению своих одноклассниках, потому что дома меня учили языку эмесаль, то есть женский язык. А он отличался от мужского довольно серьезно. При школах составлялись большие тематические списки этих знаков и их модификаций. Нужно было не только уметь правильно их писать, но и знать наизусть все их значения. С учётом того, что уже 9 из них мои одноклассники выучили, на мои неокрепшие плечи легла двойная нагрузка. Причём тот факт, что я опоздала на занятия не по своей воле, учителем в расчёт не принимался. Вторым утренним уроком была арифметика. Здесь мне было легче, нужно было только запомнить начертание цифр и привыкнуть к шестеричной системе.
После обеда начинались устные уроки. Для нас, малышей, это были богословие, ботаника, зоология и география. Не могла даже предположить, что будет так интересно учиться писать и учить предметы, которые в своей школе недолюбливала! Вспомнились и университетские лекции по истории Древнего мира.
Уже довольно рано человеку в ходе его движения по жизни, понадобилось делать сообщения не только устно, от лица к лицу, но и через время и пространство. Для этого использовались специальные мнемонические, т. е. напоминательные, знаки, изображавшие вещи, о которых надо было что-то сообщить или которые вызывали какие-то нужные ассоциации. И вот сейчас, по моим прикидкам, около 3400 года до н. э., сидя на пятках за письменной доской, углом тростниковой палочки я рисовала знаки на пластичных плитках из глины. Каждый знак-рисунок обозначал либо сам изображённый предмет, либо любое понятие, связывавшееся с этим предметом. Например, небосвод, зачерченный штрихами, означал «ночь» и также «чёрный», "тёмный", «больной», "болезнь", «темнота» и т. п. Знак ноги означал «идти», "ходить", «стоять», "приносить" и т. д. Забегая вперёд, хочу сказать, что местное письмо я освоила быстро. И дело тут не в моём университетском образовании. Грамматические формы слов не выражались, да это было и не нужно, так как обыкновенно в документ заносились только цифры и знаки исчисляемых объектов. Правда, сложнее было передавать имя получателей предметов, но и тут на первых порах можно было обойтись наименованием их профессий: горн обозначал медника, гора (как знак чужой страны) или раба, и т. п.
