На крыльце дома сидел и. о. начмила, его трясло. Увидев подходящих к нему замов и Краевского, он вскочил и стал почему-то показывать им свой револьвер.
Проваторов, Базыка и Краевский молча обошли его. И стали подниматься по ступенькам.
В комнате был врач. Он отошел от кровати, чтобы позволить вошедшим увидеть то, что там произошло.
Жена Бороды лежала на кровати в луже крови. Поразительно было то, что крови было много, и казалось, что женщина лежит не в кровати, а в ванной, наполненной кровью.
– Ее застрелили, а затем истыкали ножом, – пояснил врач.
– Базыка, – попросил Проваторов, – срочно опроси соседей, может быть, кто-то что-нибудь видел или слышал…
Базыка исчез, а Проваторов, Краевский и врач вышли во двор. Там их встретил Андросов, он вновь стал показывать свой револьвер Проваторову.
– Поедем в отдел, – сказал Проваторов, – там поговорим.
– Когда наступила смерть? – спросил Краевский у врача.
– Судя по отсутствию трупных пятен и температуре тела – недавно… от силы часа два назад.
– Не может этого быть, – возмутился Андросов, – скажи ему.
Он потянул Проваторова за рукав, но тот только развел руками.
Только они вышли из автобуса, как к отделу верхом подскакал Базыка. И опять четверка второго уровня заперлась в кабинете Бороды. Проваторов и Базыка курили. Андросов без умолку говорил, обращаясь к присутствующим по очереди.
– Сам не знаю, как получилось, – оправдывался он. – Я понимаю, вы подозреваете меня… Но разве я мог это сделать?! Разве я дурак, чтобы сам на себя подозрение взваливать? Мне даже кажется, что я слышал выстрел, когда входил в дом.
– Сосед Бороды говорит, что он тоже слышал выстрел. Но это было после того, как ты вошел в дом, – сказал Базыка.
– Ну не убивал я ее, не убивал, – выкрикнул Андросов и выругался, – я вчера грешным делом подумал, что конюха и его жену Базыка убил. А сегодня сам попал в такую же историю.
– Ты ничего не заметил, когда подходил к дому? – спросил Базыка.
– Нет, – ответил Андросов, – хотя…
– Мне кажется, – вмешался в их диалог Проваторов, – кто-то пытается всех нас по очереди скомпрометировать. Теперь я сомневаюсь, что налет совершил Борода. Борода также мог быть скомпрометирован, как и Базыка, и Андросов, и…
– Вспомнил, вспомнил, – заорал Андросов, – там крутился этот грязнуля.
– Что за грязнуля? – поинтересовался Проваторов.
– Дервиш, – сказал Базыка, удивляясь недогадливости самого умного зама.
– Дервиша надо арестовать, и немедленно, – произнес Проваторов.
– Нет, – возразил Краевский, – так не пойдет. Мы только начали работать по нему, давайте подождем хотя бы еще сутки. Куда он от нас денется?
– Ладно, – согласился Проваторов, – подождем сутки, хотя я бы его арестовал и не только потому, что он подозрителен… Просто ему в тюрьме будет безопасней…
– Во жизнь пошла, – съязвил Базыка, – в тюрьме безопаснее, чем на свободе.
На том и порешили.
– Я поеду домой, – сказал Андросов, – я что-то плохо себя чувствую, за себя оставляю Проваторова.
– Я тоже сегодня отдохну, – произнес Краевский, – для моей неокрепшей нервной системы три трупа за два дня слишком много, боюсь не возвратились бы…
– Да, да, – перебил его Проваторов, – идите. Мы с Базыкой съездим для вида за город и привезем какой-нибудь чемодан, а потом накажем дежурному смотреть за ним тщательно.
Проваторов еще что-то говорил, но Краевский уже шел к двери: ему надо было успеть добраться до квартиры до припадка и дать сигнал Дервишу.
