И все же если сыскарь отправится куда-то еще, судя по договору, я обязана буду его сопровождать. А как же Комиссия?..
– Что-то не так? – поинтересовался Падуану.
– То есть мне придется с вами разъезжать? Пока мы здесь, а потом…
– Потом узнаете, если подпишите, – вкрадчиво заверил сыскарь. – Я же не могу делиться какими бы то ни было сведениями с человеком, к которому это не имеет совершенно никакого отношения.
Перед носом мыши поводили сыром.
– Все так, но я ведь не могу покидать пределы Брышева просто так и надолго…
– Это будет уже не ваша беда, я обо всем позабочусь. Моих полномочий, – он скривился, будто и сам не радовался этому, хотя буквально пару минут назад ими бравировал, – более чем достаточно.
Звучит-то, конечно, замечательно.
– Вы же понимаете, что на таких основаниях соглашаться – весьма опрометчивый шаг.
Сомнения во мне не унимались.
– Увы, но больше рассказать я не могу пока. Все слишком взаимозависимо. Тем более вы уже сказали да.
– Как все сложно… – пробормотала я.
Но сыр слишком сильно пах. Просто одуряюще.
– Ничего подобного. Что сложного в том, чтобы делиться со мной своими соображениями? – простодушно произнес Падуану.
– Когда я последний раз поделилась своими соображениями с высокопоставленным человеком, – добавив горечи в голос, говорила я, – меня отчислили из университета без права восстановления.
– Ну а я же не слишком высоко… поставлен. Так, следователь по особо важным делам.
И вот этими словами он хотел меня успокоить, что ли?
– Почему я?
Даже будь я мэтром, я была бы не самой подходящей кандидатурой.
– Считайте, моя интуиция мне так подсказывает.
– Особо важные следователи прислушиваются к интуиции? – хмыкнула я, намеренно исказив его слова.
– Разумеется, – совершенно серьезно ответил Падуану. А искорки в его глазах мне показались. Всего лишь отблески лампы. – Иначе бы эти следователи не становились особо важными.
Я прикусила губу и вновь уставилась на договор. Буквы перед глазами скакали, текст расплывался.
– Соглашайтесь. Обещаю, сотрудничество будет взаимовыгодным.
И он со значением посмотрел на меня.
Собственно, а чего я раздумываю, раз действительно уже согласилась.
Под внимательным, даже будто напряженным взглядом Падуану, я поднялась, открыла дверцу шкафа и достала чернильницу с железным пером.
Подпись вышла аккуратной, красивой, витиеватой. Я даже загордилась – ни разу так не удавалось.
Падуану прищурил глаза и кивнул на договор.
Я подвинулась, так как следователь переставил стул ближе ко мне. И мы принялись слово в слово читать вслух то, что записано на бумаге.
Ошибиться нельзя было ни в одном слове, звуке. Только если все, произнесенное нами совпадает, договор будет считаться заключенным.
Да, тяжело наверно приходится сторонам, если договор не на три странички, как у нас, а значительно больше. Но увы, это был самый надежный способ.
В какой-то момент мне показалось, будто Падуану не смотрит на листы, а его взгляд направлен на меня. При этом он не сбивался и зачитывал все также, как и я. Только увереннее, четче. Еще и плечо его вдруг оказалось слишком быстро ко мне, то и дело задевая мое. Специально? Нет. В тот миг, пока переводила дыхание, чуть повернулась к нему. Он внимательно вглядывался в строчки. И до меня ему никакого дела не было.
Наконец, произнесли последнее слово.
Я вздохнула и с усилием вызвала почти потухшую Искру. От локтя, скрытого рукавом, до кончиков пальца прошёл разряд, вспыхнули огоньки.
