Штрек номер тридцать три был самым глубоким, при этом самым незатейливым штреком во всём руднике. Прямой и глухой, как единственная извилина в башке старшего надзирателя. Среди рудокопов поговаривали, что в этом штреке якобы проснулось древнее зло или тёмный бог кротолюдов. А, да чёрт их разберёт, о чём люди только не болтают! Конечно, болтовня болтовнёй, а факты налицо – в этом штреке за последние два года недосчитались многих шахтёров. Но процесс работы всё равно не прекращали – рудокопов много, а столь богатый на минералы штрек всего один. Единственное, что изменилось – надзиратели стали спускаться намного реже – только в пересменок рабочих. Вот и кукуешь здесь по шесть дней кряду, ожидая, что следующий окажется последним.
Стоит посвятить отдельное слово напарнику Гэрри. Это был гном. Да не просто гном, а самый сварливый гном на свете. Гэрри подозревал, что именно из-за него их сладкую парочку отправили в этот проклятый штрек. Звали маленького крепыша Магготом. Но обычно к нему обращались по прозвищу – Хмелёк. Почему Хмелёк? Всё просто – этот гном очень любил выпить. Эля, а лучше чего покрепче. Но и эль сойдёт. И в добывании хмельного напитка Хмельку не было равных.
Шестой день начался для Гэрри адской болью в пояснице. Ещё бы – спать на каменном полу с подстилкой-матрасом, в котором от силы три соломинки. Первые петухи здесь заменялись хорошим пинком от надзирателя. Охнув и скрючившись, Гэрри разлепил веки. В глаза ударил желтый свет лампы.
– Вставай! Работа не ждёт, – небритое, обрюзгшее и красноватое от пьянства лицо надзирателя Горки сказало своё «доброе утро».
– И гнома разбуди, – добавил уже тише Горки, – как очухается, дуйте к лифту, там вам дадут паёк на день.
– А завтрак? – прохрипел Гэрри.
Надзиратель обернулся и сверкнул щербатой улыбкой.
– На глубине позавтракаете. Или вами позавтракают.
Горки ушёл, гаденько посмеиваясь, и оставил Гэрри в темноте. Тот медленно поднялся, разогнал кровь по суставам и наощупь добрался до стола. Зажёг свечу, умылся, прополоскал рот мутноватой водой из жестяной миски и, сплюнув на пол, двинулся на храп. Гном, как всегда, спал там, где сморило – на холодном полу в центре комнаты. Вокруг валялись пустые бутылки. Чтобы разбудить Хмелька, особенно после пьянки, у Гэрри имелся собственный метод. Присев на корточки, Гэрри отставил свечу в сторонку, хрустнул пальцами и зажал гному рот и мясистый нос. Пять, четыре, три, два, один. В сторону! Гэрри отпрыгнул в тот момент, когда Хмелёк резко разлепил веки, а его левая рука, размером с бычью голень, зачерпнула воздух. Гэрри учился на своих ошибках и уже имел представление о том, что бывает, когда будишь гнома с похмелья. Далее, как по расписанию, трёхэтажный мат на кабутвурде, покашливание, отхаркивание и, наконец, Хмелёк поднялся на ноги.
– Трутень? Ты, что ли? – хриплый голос и красные глазищи говорили о том, что вчерашний вечер удался.
– Я, я, кто ж ещё, – ответил Гэрри, протягивая гному миску, и тот влил в себя содержимое, не глядя.
– Ух, наклюкался же я вчера. Знатненько, знатненько! Зря ты, человечек, отказался. Эль был прекрасен, – гном с тоской взглянул на пустые бутылки.
– Ничего, переживу. Давай, пошли, пока Горки не вернулся. А то начнёт ещё…
– Чего он там начнёт? Хоть слово пусть вякнет, я ему ещё пару зубов вышибу.
– Ты забыл, чем это кончилось в тот раз?
Хмелёк лишь махнул рукой и, подхватив сумку с киркой, двинулся за Гэрри. В принципе, Гэрри не жаловался, ибо работать с гномом было одно удовольствие. Главный девиз Хмелька звучал так: «Коль руки из зада, работать – засада!». Ну а так как, по мнению гнома, руки из зада росли у всех, кроме гномов, работа Гэрри заключалась в «принеси, подай, иди к черту, не мешай». Вот он и не мешал.
