А ведь в моем видении рогов у него не было.
Подувший ветерок показался мне холодным, и я зябко поежилась.
Атриус закончил писать и сверкнул на меня глазами:
– И?
Короткое слово, пронизанное ожиданием. Он знал, что я рассказала не все. Но то, что я увидела потом, по силе не шло ни в какое сравнение с пророчеством об Алге. Атриус чувствовал: меня сейчас корчит не просто так.
Я могла бы придумать еще одно вранье, а правду утаить, как козырную карту в рукаве. Но он почует ложь, и в дальнейшем это не лучшим образом скажется на его доверии ко мне.
Или я могла рассказать правду, понаблюдать за его поведением и извлечь полезные уроки.
– У меня было и другое откровение, – сказала я.
Атриус ждал.
– Я видела тебя.
И снова молчание.
– Ты был моложе, – продолжила я. – У тебя не было этих… особенностей. Ты стоял на горе вместе с каким-то воином. Наверное, он тоже был кроверожденным, – добавила я, вспомнив ту сцену.
Сущность Атриуса оставалась невозмутимой и непроницаемой, будто стальная стена. Мне редко встречались умеющие так владеть собой.
– Вы оба были на самой вершине. Коленопреклоненные перед богиней.
Я вдруг поняла, кто она. Ниаксия. Наверняка это была Ниаксия.
– Перед Ниаксией, – пояснила я. – И она…
– Достаточно.
Атриус резко встал. От него веяло холодной яростью.
– Больше никогда этого не делай, – сказал он.
Завоеватель не повысил голоса, поскольку был не из тех, кому это требуется. Внешнее спокойствие куда сильнее передавало угрозу, исходящую от него, и его гнев. Я вздрогнула, словно мне в спину уткнулось острие меча.
– Больше – никогда – этого не делай, – повторил он. – Понятно?
– Чего не делать? – спросила я. – Прорицаний? Так ты же сам просил.
– Твои прорицания не должны касаться меня.
Его слова прозвучали ударом: колющим и жестоким.
– Мне…
Я была уже готова сплести паутину из учтивых извинений, но Атриус сунул руки в карманы мундира и отвернулся.
– Мы снимаемся с места. Эреккус подготовит тебя к пути, – рявкнул он, оставляя меня сидеть у догорающего костра. – Не вздумай сбежать. Я тебя все равно найду. И чтобы к восходу была в лагере.
– Что, болят? – спросил Эреккус, взглянув на мои перевязанные ноги.
Атриус сдержал слово. Я еще долго просидела на берегу озера, но, как только вернулась в шатер, он тут же послал туда Эреккуса с мазью. Мазь я накладывала сама. Эреккус вручил мне склянку и отошел. Естественно, он чуял запах моей крови, однако умел владеть собой. Мне это понравилось.
Мазь была насыщена магией и быстро заживляла раны. Но они затянулись не до конца и еще саднили.
Долго лежать мне не пришлось. Уже вечером меня позвали помогать. В лагере снимали шатры. Мой мы сворачивали вместе с Эреккусом. Стоило мне отойти от него на несколько шагов и оказаться вблизи солдат, он резко меня окликал.
– Будь у меня на глазах, – потребовал он. – Атриус мне голову оторвет, если кто-то из них дотронется до тебя.
– Теперь понятно, почему ты так оберегаешь мою жизнь, – усмехнулась я. – Если я помру, тебя отымеют по полной.
Эреккус явно не ожидал услышать от меня таких словечек. Он вскинул брови и покачал головой.
– Удивлен? Думаешь, если я служу богине, то не умею ругаться?
– Странно… странно до жути, – пробормотал он себе под нос.
К своему заданию я относилась серьезно, но… серьезная работа не мешала мне и развлекаться при случае. Подкусить кроверожденного вампира – чем не веселье?
Мне нравилось дразнить Эреккуса. Это было проще простого. У Атриуса хватало дел, и потому я находилась под неусыпным надзором охранника, коротая время пикированием с ним.
