– Примерно пять гонов1, – заключил Горазд.
– Совсем близко подошли, – согласился Любор.
– Говорил я, надо было башню ставить – давно бы увидели их, – бурчал Витко.
– Сыне, – позвал Стоян, – бери кого посчитаешь нужным, идите проведайте, что там такое.
Горазд и Витко сами первыми спрыгнули с коней. И Любор впервые подумал, что вот брат его Первуша, старший сын князя, всегда отсиживается за широкой спиной Стояна. Так и теперь – не он откликнулся на призыв отца, хотя тот намеренно не означил, какого сына из двух он кличет. Бережёт отец главного наследника, даже в битву ни разу не пускал. А что за князь будущий, который славы себе не добыл? Зато Любора Стоян не жалел, и от того с малых лет рос он сорвиголовой, и даже нос у него был самым длинным в роду – признак любопытной природы. Пусть и из смирной породы.
Они взяли только короткие копья – в лесу не размахнёшься. Но и то на крайний случай, если придётся спасаться бегством. Разведчики должны были всё сделать тихо, и потому они переобулись в кожаные опанки – лёгкие стянутые сверху лыком башмаки, в которых ясна каждая звонкая веточка под ногой, и сняли рубахи, могущие зацепиться за куст. Пробираться по лесу ночью было не впервой, а звёзды ясно виднелись в прорехах меж кронами, указывая нужную сторону.
Впереди блеснуло пламя костерка, и Горазд, шедший впереди, выставил руку – затаиться. А сам взобрался на дерево, и с высоты рассмотрел полянку, на которой светилось три костровища. Вокруг вповалку лежали люди. В центре поляны темнело три шалаша – очевидно, времянка вождя и приближённых. У опушки шевелились тени караульных.
Решено было подкрасться как можно ближе, чтобы сосчитать людей. Когда их разделяло полсотни шагов, Любор заметил движение в стороне – один из караульных удалился в лес. Любор дал товарищам знак ждать, а сам пошёл наперерез тому. И когда караульный, обойдя по кругу большой дуб, распоясал кушак и спустил портки, уже готовый присесть на корты, из мрака к его горлу подплыло лезвие судлицы2.
– Ты будешь говорить не громче моего, – прошептал ему Любор, подцепив его копьём за шею и выпрямив перед собой, – Зашумишь – убью.
Караульный кивнул, тут же обрезался о лезвие, вздрогнул, но звука не подал.
– Кто вы такие?
– Древляне мы, – ответил караульный.
Они, как и все славяне и скандинавские русы, понимали друг друга.
– Сколько вас?
– Тут мало. Пятнадцать воинов, княжич, три его жены, и ещё пять женщин.
– Зачем вы тут?
– Идём до Киева.
Любор нахмурился.
– Через наши земли?
– Кораблей на всю дружину не имеем, вот и часть пешими отправили.
– А что в Киеве? Войной идёте?
– Нет. Аскольд, князь Киевский, зов дал. На Царьград за море по весне идёт, а теперь племена созывает со всех концов. Вот и нас позвал. Мы, древляне племя вольное, дань не платим, нам и награды больше выйдет. А вы разве…
Любор напряг копьё, и караульный зашипел, выгибая шею.
– Тихо!
Они прислушались – в становище было движение. Наверное, долгое отсутствие товарища заинтересовало остальных. Так и было – с поляны позвали.
– Тебя кличут? – спросил Любор.
– Меня.
– Отвечай. Скажи, идёшь.
– Да тут я! – вяло отозвался караульный, косясь перепугано на Любора и древко в его руке.
С поляны отпустили шуточку про кишки и рассмеялись.
– Наших девиц куда увели? – продолжил Любор.
– Не знаю о том. Перуном клянусь, не знаю.
– А где ещё ваши тут?
– Остальные ушли. А нам ждать велено малую дружину княжичеву, и утром тоже уйдём. Никого не тронем.
