–Юра, тебя в Чечню посылают?
–Вай, Кариночка, типун тебе на язык, родная! – всполошилась ее бабушка Ануш Вазгеновна. – Мальчик не Самсон, чтобы ему волосы свои беречь!
Вечером перед ужином, увидав мою шарообразную голову с оттопыренными ушами, отец ничего не сказал и только высоко поднял брови. Но после чая не выдержал:
–Ну, и как называется эта …это? – и жест такой сделал в направлении моей головы.
Мне бы просто сказать – "никак не называется", потому что это была бы чистая правда. Ведь я постригся наголо именно для того, чтобы уничтожить всякое подобие прически. Нет прически – нет проблем!
Но, неожиданно для себя, я на полном автомате произнес – "зачистка". Это было то слово, которое я услышал от нашего школьного охранника по прозвищу "Дембель", с которым столкнулся на пороге парикмахерской. Он тогда сказал: "Что, пацан, "зачистку" сделал, «операция антивошь"?
Я ему не ответил, только плечами пожал, потому что "зачисткой" в школе называют резинку для стирания.
Отец помолчал немного, потом встал и склонился надо мной. В левой руке на отлете он держал чашку с чаем, а правой прижал мою голову к себе и шепнул на ухо:
–Горя ты еще не знал, мой мальчик…
И ушел.
С чего я так подставился – сам не пойму. Ясно, что у отца вылетевшее воробьем словечко не с резинкой ассоциацию вызвало. В последнее время водится за мной такая дебильность: хочу сказать одно, а говорю… В общем, язык мой – враг мой.
А что касается "зачисток", "зеленки" и заложников, то мы с ребятами живем как бы отдельно от всего этого, хотя об армии базарим довольно часто. В основном, как от нее откосить. Особенно от службы в Чечне, потому что цену генеральским разговорам о контрактниках и добровольцах все знают. Считается, что лучше всего дать взятку врачу и получить справку о том, что ты псих.
С доктором Дагмаровым я на эту тему не говорю. Скажешь ему про справку и получишь в ответ: "Я тебе ее и без денег дам, если ты еще раз в тазик с моей рубахой свои носки бросишь!" или что-нибудь в этом роде.
Спустя несколько дней после Левкиного дня рождения, я смотрел новости по НТВ вместе со Стояном, и там сообщили, что в Чечне в засаду боевиков попала и была уничтожена почти полностью рота наших ребят-десантников. Я спросил Стойко: "Это много?"
Он посмотрел на меня, как-то оценивающе что ли, и спросил после паузы:
–Сколько у вас одиннадцатых?
–Два.
–Представь все стулья пустыми.
Сказал, как отрезал, и направился в кухню.
И не успел я отреагировать на его слова, как на экране появилась размытая картинка любительского видео. Контуры нечеткие, цвета плывут, но понять можно, что в окружении бородатых вооруженных людей стоит пожилой человек в каких-то лохмотьях.
Год назад я увидал, как изменилась жизнь в теплом доме дяди Вади, когда умерла, ушла " за перевал", как говорят на Кавказе, тетя Эля. Мне казалось, что там все замерло, как в сказке о "Спящей красавице". Но приехал Геня и разбудил и Дом, и дядю Вадю. Жизнь к ним вернулась, хотя была уже не такой, как раньше.
А вот теперь, когда камера "наехала" на лицо в центре кадра, я понял, что вижу, как жизнь покидает человека до прихода смерти и возрождения не будет…
–Сейчас меня будут убивать… – услышал я какой-то механический голос, как будто бы уже с того света. – Но, может, вы успеете выкупить…
И он назвал какие-то имена.
После этого он по-старчески неловко стал на колени, и над ним занесли саблю…
