– Лица не видно было.
– Почему решили, что офицер?
– Так, шинель офицерская.
– Понятно. И дальше что?
– А ничего. Не остался Вовка в мастерской после погрузки. Уехал на грузовике с офицером. Ящик с инструментами взял с собой.
Мне виделась странной эта ночная погрузка. Так-то поработать ночью военному не в диковинку. Это даже не считая нарядов. Но, никуда уезжать Вовка, видно, не собирался…
– Увидев, что друга вашего припахали к работе, вы разошлись по домам с Ленкой, я правильно понимаю? И больше не приходили сюда? Ну, позже, ночью?
– Нет, конечно.
– Ясно. То есть, ничего не ясно, полная хрень, на самом деле, то, что было дальше! – стал я рассуждать вслух. – Человек (Вовка) где-то работает ночью, потом возвращается, явно усталый, но вместо того, чтобы лечь спать, принимается нюхать клей. При том, что у него есть водка, и куда логичнее было бы махануть полстаканчика с устатку да на этом успокоиться. Он же, если верить экспертам, балдеет, а после еще и закуривает. С чего у профессионалов-экспертов такая версия возникла? Не понимаю… А вы не хотите рассказать военному следователю про этого ночного офицера и отъезд Вовки на грузовике?
– Да ты что! – воскликнула Ира. – Нам же нельзя говорить о том, что мы здесь, в мастерской, были! Найдут офицера, или не найдут, еще не известно. А, если и найдут, то что?.. Отцу же точно будет плохо от того, что мы здесь с солдатами по ночам сидели! Скажут: «Досиделись!»
– Да, – вынужден был согласиться я.
– И Вовка не нюхал никакой клей! – горячо заверила Ира.
– Я и сам склоняюсь к тому, что не было у него никакой в том нужды.
Помолчали.
– Кроме Павлика здесь кто-то еще бывал из служивых? – спросил затем. Ира на меня как-то странно поглядела.
– Бывали. Кладоискатели.
– Кто?!
– Сперва как будто игра у них была такая. Все с Татьяны началось. Той, что из архива.
– Тоже подруга ваша с Ленкой?
– Нет. Татьяна, она старше. В архиве дома офицеров работает, бумаги старые разбирает. И вроде как, в музее Обручева еще. Наукой занимается, диссертацию готовит… Она для архива своего стеллажи заказала в нашей мастерской. Ей на работе поручили. С нами-то она поначалу не больно общалась. Но, как-то раз при ней к Вовке двое парней из вашей части зашли. Такие крепкие, видные. Ну, Татьяна перед ними хвостом и завертела. Глазки строить стала. И мы с Ленкой сразу своими у нее сделались… По вечерам посиделки тут пошли. Танька не одна, а с подругой приходить наладилась. Нет, здесь все прилично было, врать не буду. Танька все про клады рассказывала, которые в Кяхте да в окрестностях буржуи попрятали, когда наши, красные, их погнали. Интересно рассказывала, – заслушаешься…
Я, естественно, сразу вспомнил про старинные монеты, которые дружбан Ермаку показывал.
–… А потом они где-то на стороне стали встречаться по-взрослому, как я понимаю. Ленка их видела. Вероятно, у Татьяны дома. Танька же в квартире одна живет…
– Очень интересно. А как служивых наших звали?
– Фамилий не знаю. Они по прозвищам друг к другу обращались. Один – Зема, другой – Боба. А Татьяна и Злата – ну, это подруга Татьяны – называли их по именам: Валера и Ашот.
– Ашот – не русский, стало быть?
– Ну да. Чернявенький такой. Красавец-мужчина! – Она усмехнулась. – Да и Валера ничего. Выглядят постарше, чем Паша и Вовка… Выглядели… То есть, они и сейчас… – Она запуталась. – Вовки уже нет, – кажется, опять нацелилась зареветь.
