Подумал, что может помочь однокашник, Паша Кургузов, – узнал наконец-то его фамилию. В роте накануне вечером я его видел, но не стал афишировать знакомства. Потом пообщаемся, решил. А то станут его еще расспрашивать, кто я таков, да как проявил себя в учебке? Мне особое положение не требуется. Я не женщина, которая впервые замужем, чтобы мечтать о положении. И не карьерист, не считая творческих амбиций…
Мою философию про себя, во всех смыслах, прервал Ермачев. Пришел подменить, чтобы я сходил на обед. Выразительно глянул на карту, затем на меня. Мол, помнишь, что от тебя требуется? Забудешь тут!
Повезло. С Павликом удалось пообщаться в столовой. Он был сегодня дневальным, питался тоже обособленно.
– Паша, есть дело. Не знаешь, где фотоаппарат достать? Хочу сфотографироваться для любимой девушки.
– Так это без проблем. Тут фотограф живет недалеко. Жетон посыльного только раздобудь…
– Не подходит. Мне аксельбанты до пупа не нужны. Я сам хочу антураж создать.
– Олег, я не видел ни у кого фотоаппарата. Где-то есть, конечно. У каптерщика, может, спросить? У Ермачева? Альбомы дембельские все готовят потихоньку. Но, народ сейчас на выезде…
Я задумался. Как это сразу не сообразил, что рота в поле нынче? А у Ермачева, раз он еще и каптерщик, фотоаппарата нет. Иначе без меня бы обошлись. Но, делать что-то надо. К концу обеда родил идею. Решил вспомнить студенческие времена, как чертежи «стеклил» в последнюю ночь перед зачетом.
– Слушай, я у тебя в слесарной мастерской ватман видел. Выделишь лист? Тоже для альбома. Меня Шмоляр припахал плакатным пером писать. Один дед сразу сориентировался и свою задачу поставил. Выручай!
– Я же сегодня дневальный!
– А я сегодня дежурный! Вечный дежурный! «От полетов отстранить, ста грамм не давать…» – припомнил классику отечественного кино. – Ты мне ключи от мастерской дай, я сам сгоняю. Не бойся, лишнего не возьму. На «неприкосновенный запас», который мы с тобой обнаружили, покушаться не стану.
– Ну, хорошо, – Паша достал и отдал мне ключи с таким видом, что я должен был понять – оказывает высокое доверие!
– Спасибо, братан! – хлопнул его по плечу. – За мной не заржавеет, если что.
Покинув столовую, прибыл на Пункт. Шмоляра, слава богу, еще не было. Ермак скучал один. Он поднялся было, чтобы сдать пост, но я остановил его:
– Погоди. Посиди еще, пожалуйста. Мне надо отлучиться. По вашему делу. Копия карты нужна, или нет? К местному фотографу я не пойду. Есть получше идея.
– Ну-ну. Ты прямо сейчас с картой выйти хочешь? Шмоляр вот-вот вернется.
– Нет, сейчас без карты пока. У тебя жетон посыльного есть?
– Жетон есть. Только сейчас ты никуда не пойдешь. Вернется Шмоляр, тебя хватится. Кто карту подписывать будет?.. Вечером сходишь. Я приду тебя подменить и жетон принесу. А пока дежурь… Хм! – Ермачев покрутил головой и вышел. То ли шустрый я, по его мнению, то ли наглый.
Шмоляр вскоре вернулся, неизвестно откуда. В том-то и разница между сержантом и подполковником: сержант обязан докладывать подполковнику, куда уходит и откуда возвращается, а подполковник сержанту – никогда. Придирчиво осмотрев карту, Шмоляр пробурчал:
– Ладно.
Следовало понимать, на четверку, по крайней мере, задание я выполнил.
– Теперь надо нанести надписи. – Шмоляр достал шпаргалку, что и как должно быть написано. – Вопросы есть? Приступай!
Осмотрел карандаш, линейку. «Давно не брал я шашек в руки!», – подумал. Шмоляр снова стоял за спиной какое-то время. Очень хотелось обернуться и сделать подполковнику козу. Но, это был бы слишком откровенный плагиат Льва Николаевича Толстого с его желанием ухватить за нос учителя, и я так же, как Лев Николаевич, сдержался… Видя, что карандаш в моей руке не дрожит, линейка не трясется, Шмоляр снова оставил меня без присмотра. Сказал только уходя:
