И Рахиль тоже хороша, не могла прислать сообщение вчера, когда состоялся сеанс гадания. Или хотя бы час назад, до того как дорожный чемодан Рыбы уехал на ленте транспортера. Тогда еще все можно было переиграть, а теперь… Теперь несчастный и еще довольно молодой А. Е. Бархатов обречен. Если, конечно, не случится чудо.
Чудес с Рыбой-Молотом не случалось никогда, а ведь известно, что они случаются со всеми, хоть раз в жизни. Пусть этот «раз» наступит сейчас, сию минуту! В ущерб возможному выигрышу ста миллионов долларов в лотерею в близком будущем; в ущерб возможному созданию мирового кулинарного бестселлера «Из жизни карамели» в чуть более отдаленном будущем; в ущерб возможной канонизации Рыбы как святого и покровителя всех шеф-поваров, кондитеров и корабельных коков – в глобальной перспективе. Пусть, пусть!..
Рыба бросил все свои умственные усилия и энергетические посылы на приманивание чуда. Оно могло предстать в нескольких вариантах:
– небо над Салехардом внезапно закрылось, оно будет закрыто еще месяц как минимум – и всех возвращают в аэропорт;
– поставщики авиакеросина внезапно не сошлись с перевозчиком в цене, рейс отменяется, – и всех возвращают в аэропорт;
– командир экипажа внезапно почувствовал себя плохо (инфаркт, инсульт, почечная колика), заменить его некем – и всех возвращают в аэропорт;
– всех возвращают в аэропорт просто так, потому что случилось чудо.
Но проклятый автобус и не думал сворачивать к зданию аэропорта, и тогда Рыба стал мечтать о компромиссном чуде поменьше:
– он полетит в Салехард на самолете президента РФ, с таким самолетом ничего дурного не может произойти по определению;
– на самолете губернатора СПб;
– на самолете олигарха рангом не ниже Абрамовича;
– на сверхзвуковом «Конкорде» с высочайшей степенью надежности;
– на новехоньком «Эйрбасе» с очень высокой степенью надежности;
– на «Боинге» с высокой степенью надежности;
– на…
Автобус между тем остановился рядом с банальным отечественным «Ту‐154». Выглядела «тушка» довольно обшарпанно, и Рыбу затрясло с новой силой. Пропустив всех, кого можно было пропустить, он вскарабкался по трапу и оказался рядом с бортпроводницей.
– Я бы хотел отказаться от полета, – прошелестел Рыба.
– Чё? – Бортпроводница даже подалась вперед, чтобы получше расслышать сказанное.
– Я бы хотел отказаться от полета… Неважно… вот именно – неважно… себя чувствую.
– И чё?
– Не могу лететь сейчас. Физически…
– Вот только дурака валять не надо, гражданин. Проходите в салон. Вы всех задерживаете.
Раз уж никакого чуда не произошло, придется брать свою собственную судьбу в свои же собственные руки, до сих пор не отличавшиеся особой крепостью. Бежать – и немедленно!.. Но, пока Рыба раздумывал, как бы половчее соскользнуть с трапа, бортпроводница втянула его внутрь. И подтолкнула к салону, прошипев напоследок:
– Слышь ты, чудила! Иди на свое место, и без фокусов. А будешь выдрючиваться и вносить нервозность в обстановку, сдам тебя соответствующим органам как террориста. Понял меня?
Рыба кивнул и обреченно поплелся к указанному в посадочном талоне креслу 8В.
Во всем виновата его простодушная, граничащая с идиотской внешность. Обладай он другими внешними данными, никому бы и в голову не пришло обращаться с ним подобным образом. И еще это слово – «выдрючивайся»! Его нередко употребляла Кошкина, но змея-бортпроводница вовсе не была похожа на Кошкину.
