Когда Рашид покинул Избу-читальню, Корней осмотрелся: девчонок не было. Видимо, он не заметил, как они ушли, так увлекся.
Он еще какое-то время прислушивался – не идет ли кто.
Вскоре обида на Рашида за испуг сменилась радостью: он остался в одиночестве. И не в церкви, как обычно, а в Избе-читальне.
Когда был жив отец, Корней, можно сказать, дневал и ночевал в церкви. Считал, что по-другому и быть не должно…
Равномерное течение мыслей было прервано гиканьем и насмешками ввалившейся ватаги пацанов во главе с Артемкой Клестовым.
– Ой, попик… Ты? – всплеснул руками Клестов, сдвинув набекрень засаленную кепку. – С церковью перепутал? Чо надоть? Случайно занесло, скажешь? Али как?
– Дак они на разных концах деревни, гы-гы-гы, – усмехнулся вставший рядом с Клестовым Мишка Лупатый. – Чо их путать-то?!
– Не уразумею никак, – фальшиво развел руками Клестов. – Какого лешего здеся попик наш окопалси?
– Тебе и не понять, – спокойно отреагировал Корней, искоса глядя на компанию. – И не окопался я, а оцениваю свои возможности.
Обступив Корнея, пацаны кое-как сдерживались, чтобы не ударить первыми. Каждый посматривал на Клестова – как поступит тот, так тому и быть. У Артемки был свой мотив ненавидеть поповского сынка: парень неровно дышал к Дарье, а девушка гуляла по деревне с Корнеем, его всерьез не воспринимая, считая «неразумным дитем». Представлялся способ поквитаться.
– Почему эта… мне не понять? – обиженно протянул Артемка, сжимая кулаки. – Каки-таки… возможности? Чо ты тута городишь? Шел бы подобру-поздорову, пока бока не намяли.
– Намнете – пожалеете, – непримиримо ответил Корней.
– Ишшо чего! – сморщился, кашлянув, Лупатый.
Корней набрал в грудь побольше воздуха и выпалил:
– Потому как не получите больше ни одной книжки, ни одной газетки… Ничего не получите! И журналы смотреть не будете. Уж я постараюсь. Меня здесь работать… назначили…избачом! Во как!
– Брешешь! – округлил глаза Клестов, – Щоб церковной крысе да избачом?! Ни в жисть не поверю!
– А тебя кто-то спрашивает? Корней нисколько не брешет, – послышалось от дверей. – Поверишь, куда ты денешься!
Все обернулись и увидели стройный девичий силуэт в лучах утреннего солнца. Дарья не спеша вошла в Избу-читальню, бросив холщовую сумку на одну из лавок. Приблизившись к Корнею, она расслышала что-то вроде вздоха облегчения.
Будущий избач сориентировался быстрее всех:
– Не веришь мне, поверь комсомольскому вожаку. Уж она-то знает!
– Завтра на собрании партячейки будет рассмотрена кандидатура Корнея Полуянова, – чеканя слово за словом, Дарья протиснулась между оторопевших пацанов и уселась на лавку. – А ты, Клестов, вместо того, чтобы задирать его, лучше бы нормально повесил… с Лупатым лозунг… Или у вас даже на это ума не хватает? А, мелкотня? Кого спрашиваю?
Раздувая ноздри, Артемка направился к выходу. Следом за ним потянулись все остальные.
– Вы у меня еще пожалеете! – донеслось до Корнея.
От Полуянова не укрылось, что Дарья выглядела осунувшейся и заплаканной.
– Ты насчет партячейки серьезно? – поинтересовался Корней, когда ватага покинула Избу. – Не шутила?
– Нисколько, – не отводя глаз, грустно произнесла девушка. – Если придешь, если не струсишь, конечно…
В задумчивости Полуянов опустился на лавку рядом с Дарьей.
– Почему это я струшу? Только… ты мне помоги… это… поначалу.
– Конечно, помогу. Я же твой друг, – покачала она головой.
