Подойдя к дому, стоявшему поодаль от остальных построек, я заметил, что старая деревянная дверь была немного приоткрыта, покачиваясь на ветру. Вокруг царило гнетущее безмолвие, и казалось, даже птицы удерживались от своих обычных трелей.
Как только я приблизился к порогу, небо, ещё мгновение назад ясное, заволокло тёмными облаками, и едва различимый шорох усилил тревогу. Ветер внезапно налетел с силой. В этот момент дверь передо мной сама собой начала медленно закрываться. Каждый удар петли о дверную раму отзывался в воздухе тяжёлым звуком, словно удар колокола. И вот, наступил момент, когда дверь захлопнулась окончательно с глухим, зловещим треском. И стало тихо.
И вдруг, в этой тревожной тишине, раздался голос – полушёпот, полухрип, исходящий будто из глубины самого дома: «Убирайся!» Слово это, пропитанное гневом и ненавистью, пронзило воздух. Казалось, оно эхом отразилось от стен и продолжило звучать, заполняя пространство.
От этого неожиданного поворота я застыл на месте. Сердце забилось с бешеной силой, и инстинктивно волна ледяного ужаса накрыла с головой.
– Леш, что ты стоишь? Идем, – я услышал голос Оксаны сзади.
– Ты слышала?
– Что слышала? Ты о чём, Леш? Нет, только шум леса, что достаточно естественно. Почему ты стоишь, заходить не будешь?
Я стоял как вкопанный, не зная как объяснить все Оксане.
Тут послышался со стороны леса голос Василия Ивановича:
– Идите сюда, мы нашли!
– И лопаты берите, – дополнил голос Николая.
Они, оказывается, тоже вернулись вслед за нами к лагерю. Я быстро направился к ним, чтобы подальше уйти от этого дома. Оксана последовала за мной. Мы вернулись к нашим палаткам, взяли лопаты и пошли обратно.
Погруженный в свои мысли, я не задавал никаких вопросов, просто копал там, где говорили. Попадалось какая-то мелочь, мы все уже были вымотаны. Ничего ценного мы так и не нашли за сегодняшний день. Когда начали темнеть, то пошли обратно к лагерю, чтобы развести огонь, приготовить еду и заварить чай. Тепло огня и запах костра создавая вокруг уютную атмосферу даже среди заброшенной деревни.
Я не мог сдержать беспокойства, которое заползло в сознание еще днем, после посещения заброшенного дома, да так там и оставалось. За ужином был молчалив и задумчив, наконец, отставив остывшую кружку с чаем, я пошел в палатку под тихий шелест леса. Мне было очень тревожно. Оксана пришла сразу за мной. Мы долго не могли уснуть, наконец, меня сморил тяжелый сон.
Вновь перед моим взором возникла фигура атамана Степана Разина, укутанная в плащ. Он подошёл ближе ко мне, и, несмотря на ночную тень, взгляд его казалось светился.
«Ты зря тратишь время на бессмысленные поиски тут», – начал Разин, его голос словно был слышен словно из далека.– «Но я помогу тебе. Награда ждет в ста шагах от вашего лагеря. Отсчет от костра».
Разин поднял руку, указывая направление в темноту, в сторону леса, где я и днем бродил, натыкаясь на деревья, и запинался за поваленные стволы. «Ты должен пойти один, и ночь станет твоим союзником. Сейчас. С собой возьми только лопату. Тебе все покажут, свет тебе не нужен. Помни, в кладе найдешь браслет. Возьми его – это будет твоё испытание. Не рассказывай о том, кто и как помог тебе найти это или иного не будет дано».
Я хотел спросить, может быть есть возможность идти туда днем, но внезапно сон начал развеиваться и я проснулся. Прошла лишь минута с тех пор, как я пришёл в себя. Сну я верил безоговорочно. Но идти туда, в темноту, совершенно не хотелось. Тишина ночи обволакивала лагерь, все спали. Я решился идти, во многом потому, что у нас с Оксаной не было денег и пока мы ничего не нашли, то находимся на иждивении Василия Ивановича. Может быть мы и не стали никого звать с собой. Сейчас, мы вынуждены с ней принимать все условия этих двух копателей, поскольку они нас везут, у них инструменты и вообще вся экспедиция за их счет. А я хочу иметь право голоса, поэтому нужно взять лопату и идти.
