Хотя лишь вера провинциального автора и спасает. Не будь её, он бы уже непременно спился, стал обыкновенным быдлом, втоптал в грязь авторскую начинку свою и наполнил её мышлением закоренелого жителя глубочайшей русской глубинки.
– К чёрту литературу, к двум чертям заслуженного этого… как его… лауреата каких—то там премий и конкурсов типа Золотое поэтическое копыто. Учит он сюжетную линию правильно развивать, размер соблюдать, слог. Да наплевать! Образец классического горохового шута, дуб стоеросовый!
После очередного своего провала непрочитанный провинциал должен сказать подобным образом. Но он вместо того показывает лауреату кукиш, придумывает новую завязку, новую основу произведения, новый сюжетный ход и приступает к его воплощению. Зарезали, освистали, сняли с программок и постеры посрывали? Ничего страшного, завтра отыграемся, наверстаем сполна.
В счастливом прозябании захолустного провинциала есть весьма уязвимое место, Ахиллесова пята – нельзя жить вечной надеждой, всё замечательное, когда ни будь заканчивается. Что уж поделаешь, если ты не хватал звёзд с неба и не являешься участником того процесса, того взаимного столкновения интересов, стилей, жанров, который называется формированием современной литературы. Ты там – на задворках, в массовке, в пятом ряду. Улыбнись, помаши рукой. Издалека. И хватит, и того достаточно.
Вон их сколько: неопубликованных и непрочитанных. Таланты из талантов, замечательные самородки, те, у кого масса способностей, но которые не знают, куда и каким образом их приложить. Я не из их числа, я пишу о них только потому, что они мне гораздо ближе, чем страдающая от безделья богемная публика. Есть отличные поэты в Рязани и Твери, которые даже не догадываются, что они поэты; есть писатели из Ростова и Краснодара, которых выбила из состояния устойчивого равновесия издательская политика, хитрая и изворотливая. Множество, великое множество провинциалов.
Да, их изыскания и творческие находки на хрен никому не нужны, но ведь это далеко не главное. Всем нам есть чему у них поучиться. Упорству в достижении результата, умению высоко держать голову при любых обстоятельствах и неиссякаемому задору. Точка зрения жителя периферии – это вызов, брошенный в пустоту, в такое пространство, что поглощает свежие идеи и совершенно ничего не даёт взамен. А расстараться для его покорения ох как надо. Здесь мало просто засучить рукава и обрушиться на имеющую нужные рычаги управления личность. Стену необходимо лбом расшибать, считать, что там, за той преградой, которую ты ощупываешь и обстукиваешь со всех сторон, есть живые, мыслящие люди.
Поняв данную истину, провинциальный автор берётся за новую, свёрстанную с листа рукопись, затем, когда края сочинительства разбегаются в разные стороны и сие творение, заслуживающее непременного внимания Нобелевского комитета, трещит по швам и рассыпается, он неспешно закуривает. Дым вовсе не стремится кверху, нет, он стелется понизу противным душным облаком. Сделав очередную затяжку, провинциал возвращается к исходному девизу: к чёрту писательскую судьбу, к чёрту литературу!
Андрей Балабуха. «Отстраненная причастность или Маленький театр Павла Алексеева»
Весь мир – театр.
В нем женщины, мужчины – все актеры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль.
Уильям Шекспир. «Как вам это понравится»
Странное дело! «Непричастные» – так по названию открывающей ее повести озаглавлена эта книга. Однако, перевернув последнюю страницу рукописи, я ощутил острую причастность. И авторскую, и свою. Вот только – к чему? Ощущение-то есть, зато разобраться в его сути… И все-таки попробую – шаг за шагом; так сказать, по буковкам.
