Не каждому давал, фейсконтроль подводил,
Требовал не нырять с них,
Не заплывать за буйки и не пытаться
Покинуть нейтральные воды,
И всё в бинокль выглядывал нарушителей.
Серьёзный мужик!
А я, когда только заехал,
В санаторий, в смысле,
Пришёл на пляж, а ещё никого,
Всё у него узнал – ну интересно же,
Смотрю – он грустный. Спрашиваю:
«Ты чего такой?». «Да-а..»
«Понял. А будешь?»
«А почему нет?»
И мы с ним долго на берегу сидели,
На закат смотрели, он мне
Про мичманскую свою жизнь рассказывал,
Я ему про флотскую службу свою,
И пили водку.
А тут брат, Лёня!
Я его познакомил с мичманом,
Он нам без всяких залогов дал лодку
И сказал, чтоб не подвели.
А мы с Лёнькой напокупали, несли с собой в сетке
Вино «Каберне» – обожал я его тогда,
Толстенькие бутылки в оплётке соломенной.
Сели, поплыли, я и забыл,
Что не взяли с собой штопор —
Там же, у «Каберне», пробковая пробка.
Ну, говорю, приплыли, когда вспомнил,
Что нет открывашки.
И тут осенило – я говорю:
« Брат, держи между ног».
«Что держать?» – он спрашивает.
«Бутылку держи, говорю».
Он держит, я штырь весла вставил
Напротив пробки и говорю:
«Держи и её» и вторым веслом ударил.
Удар – и мы вскрылись, правда,
Часть горлышка откололась,
Зато мы открыли бутылку.
Говорю ему: «Не допивай до конца,
Там стекло может остаться».
И вот так мы этот день провели.
И пили вино, и ныряли с лодки,
Заодно загорали,
И ели котлеты, что ему
Девчонки с собой дали,
А про ужин забыли.
А я поглядываю и помню:
Не заплывать за буйки, тем более,
В нейтральные воды.
Вам смешно, а там же течение,
Вынесет вас в океан без желания вашего —
Это же бухта Кривой Рог!
И второй день так же прошёл,
И третий – четырнадцатого
И пятнадцатого октября
Тысяча девятьсот семьдесят восьмого года —
Со смехом, вином, на лодке, под солнцем,
И счастьем: я видел его
В глазах моего брата Лёньки,
Свалившегося нечаянно на него!
А вечером выезжать надо, а Лёня совсем устал,
И как его отправлять, одного, на электричке:
Целых сорок минут будет ехать,
А потом на паром, а там погранцы —
А вдруг патруль?
И я поехал сопровождать,
Как почётный эскорт.
Доехали, переплыли,
На КП он доложился,
Ладно, что не заставили в трубку дышать.
«Ну всё, – говорю, —
Давай в казарму, иди спать».
Уже повернулся, чтобы этим паромом
В город вернуться, и вдруг
Дежурный по КП говорит:
«Начальник штаба вас ждёт,
Чтоб доложили лично».
Я понимаю – этот приказ не для меня,
Для Лёньки, а он уже идёт к казарме,
И он устал. Твою мать..
А что, подумал я, приказ есть приказ, и пошёл.
Захожу: «Товарищ капитан первого ранга,
Старший лейтенант к разносу готов»
А он стоял у окна, как Сталин,
Спиной ко мне, непоколебим.
Он, услышав меня, понял, конечно, сразу,
Кто, и почему, и зачем.
Медленно повернувшись, спросил:
«А брат где?»
«Отправил в казарму, спать.
Бодрый, я уверяю,
Завтра будет в строю».
«А почему не он пришёл, я приказал же?»
«Так, товарищ каперанг, он ушёл уже,
А я, подумал, приказ есть приказ,
Там, на КП, не знают ведь
Для кого он звучал, вот и передали мне.
И потом, вы ведь старый морской волк,
Знаете, что, когда, матросы
Сходят с борта на берег,
Употребляют иногда спиртное,
Пусть и чуть-чуть,
Но, возвращаясь, спотыкаясь даже,
Могут упасть только головой вперёд,
Что означает, что торопился матрос на корабль,
И ему это прощают.
А если наоборот…
Я видел, когда наш корабль, стоя на рейде,
Принимал с берега катер и на нём
Возвращались матросы из увольнительной.
