Избранное. Статьи, рецензии, рассказы, письма - страница 19

В связи с таким поведением газеты губернатор счел «желательным» устранение от главного сотрудничества в ней лиц, находящихся под гласным или негласным надзором.

Что счел «желательным» губернатор, было, естественно, подкреплено соответствующими административными мерами… К концу 1901 г. из газеты ушел ее фактический редактор – великий осетинский поэт и революционный демократ Коста Хетагуров, через руки которого, по его собственному свидетельству, проходили до единой строчки все предназначавшиеся для печати материалы. Исчезли со страниц газеты и выступления Якова Подневольного (равно как и других «неблагонадежных» авторов).

Для официальных «опекунов» «Северного Кавказа» настали спокойные дни, продолжавшиеся вплоть до 1905 г. Изредка, правда, в газету проскальзывали еще публикации, настораживавшие цензуру, вроде, например, заметки А. Цаликова, опубликованной 20 марта 1903 г. и побудившей Главное управление обратиться к ставропольскому губернатору с настоятельной просьбой принять меры. В № 33 «Северного Кавказа», обращалось внимание губернатора, некто А. Цаликов, характеризуя современное положение провинциальной печати, между прочим, говорит: «Невольно приходят на память слова, которые можно приложить и к провинциальной печати: „Во что еще бить нас? Вся голова в язвах, все сердце исчахло: от подошвы ног до темени головы нет у нас здорового места… А удары сыпятся один за другим“. Признавая помещение подобного рода тенденциозных заметок на страницах подцензурных изданий совершенно неудобным, Главное управление по делам печати имеет честь сообщить об этом Вашему превосходительству – для зависящего распоряжения»^>7.

Такие публикации, однако, случались уже реже, и у ставропольского цензора были все основания докладывать начальству, что «Северный Кавказ» ведет себя вполне лояльно. Его мнение, как и мнение местного полицейского начальства, резко изменилось с наступлением 1905 г. Уже в мае департамент полиции сообщал в Главное управление, что издающаяся в г. Ставрополе газета «Северный Кавказ», по имеющимся сведениям, вновь состоит почти исключительно из лиц политически неблагонадежных и что в последнее время по содержанию помещаемых статей газета представляется органом противоправительственного направления. Особую тревогу полиции и цензуры это обстоятельство вызывало в связи с тем, что «Северный Кавказ» – «весьма распространенное издание и возбуждающе действует на население».

8 сентября в газете появилась статья, в которой говорилось «Подъяремная, напуганная грубыми окриками Русь молчала. Однако под внешней корой тишины и показного спокойствия зрел серьезный протест, и зерно мятежа зарождалось. Тяжелый кулак его сжимался все крепче и крепче… И народное негодование отлилось в такие формы, перед которыми отступали виновники порабощения народа».

Главное управление, усмотрев «в приведенной статье прямое оправдание насильственных действий революционеров и дерзкое глумление над Высочайшей волей», немедленно затребовало от ставропольского губернатора объяснения, «чем цензор руководствовался при разрешении к печати означенной статьи»^>8.

Еще большее недовольство работа этого цензора стала вызывать у Главного управления в октябре. Но к тому времени уже мало что зависело не только от цензора, но и правительства, потерявшего под натиском революционного пролетариата «возможность осуществлять свою политику прежними методами» и «действовать только путем репрессий»