Разные письма приходят к отцу Анатолию. Пишут и верующие и атеисты. Адрес на таких конвертах простой: «Нефтегорский район, с. Утевка, Православная церковь».
Вот бесхитростные строки одного такого письма о судьбе священника Троицкого храма. Написала их жительница Самары Конькова Анастасия Андреевна:
«Здравствуйте, отец Анатолий! Прочитала я «Утевские находки» в газете «Волжская коммуна» и узнала из них, что судьба отца Гавриила, который был последним священником перед закрытием Троицкого храма, Вам неизвестна. А мне довелось с ней познакомиться. Я ехала в деревню и встретила его свояченицу – Антонину. Она мне и рассказала о его судьбе.
Когда он вышел из заключения, то не мог найти нигде работу. Помер голодной смертью. Антонина жила с дочкой отца Гавриила, у него было их трое: Вера, Надежда, Любовь. Антонина померла пять лет назад.
Так хочется побывать в своем храме. Сердце разрывается. Большое Вам спасибо за описание в газете, я много узнала новостей и радостных и горестных. Рада, что открыли Божий храм. Рада, что позаботились так о Григории Журавлеве. Он это заслужил.
Может, газета попадет дочкам отца Гавриила, они бы все подробно написали. Они ведь где-то в наших местах, в Самаре».
А вот другое письмо. Пишет его Ветчинова Екатерина Иосифовна, дочь Иосифа Семеновича Проживина, по уличному Лубошного, проповедника, которого забрали прямо в церкви вслед за отцом Гавриилом, осудив на десять лет.
«Он был очень набожный человек, читал проповеди, собирал народ, ездил по всему Утевскому району. Забрали его, забрали все иконы и книги. Посылаю пятьсот рублей, чтобы помянули его за упокой и в праздники Божественные прошу упоминать его имя.
Батюшка, я считаю, что мой отец заслуживает, чтоб его крест был около церкви, за которую он погиб. Ведь мама моя рассказывала, что когда она ездила к нему в Кузнецкую тюрьму, он ей сказал, что ему предложили при всем народе отречься от Бога и тогда его выпустят на свободу. Отец отказался. Вскоре его не стало».
Сколько таких писем еще придет в Утевский храм. А сколько верующих и неверующих не успело написать своего письма священнику.
Вот короткая, но прожигающая душу справка: почти четыреста тысяч священнослужителей с родителями, женами и детьми были в нашей стране уничтожены в период с 1917 по 1924 год.
А сколько покалечено судеб родственников этих погибших.
Какая бухгалтерия в силах это подсчитать?!
Повиниться надо бы перед ними на миру, да как это сделать?..
О том, как я искал эту книгу, можно написать маленькую повесть. Но речь пока не о том… Я с волнением держу в руках небольшую, размером примерно 18×30 см, в хорошем переплете, в зеленой обложке, книгу и не решаюсь открыть ее.
Она издана Самарской государственной думой и выполнена в Самарской губернской типографии в 1894 году. Посвящена созданию храма Спасителя. Книга так и называется «Во имя Христа Спасителя». Кафедральный соборный храм в городе Самаре. В ней сорок семь страниц. Я давно знаю, что там есть упоминание о нашем земляке-художнике, но книга переходила из рук в руки, как и большинство журавлевских икон, оставаясь неуловимой…
И вот, наконец, на двадцать девятой странице читаю:
«…Иконы в иконостасе написаны на цинке в мастерской Сидорского, в Петербурге, а одна, именно икона Св. Алексия митрополита Московского, написана по поручению, в то время бывшего губернатора, А. Д. Свербеева (ныне сенатор) крестьянином села Утевка, Бузулукского уезда, Григорием Журавлевым, лишенным от рождения рук и ног, пишущим иконы, держа кисть в зубах. Словом, с Божию помощью. К задуманному сроку нижний храм строящегося собора был окончен к 7-го января 1892 года, Преосвященным Владимиром, Епископом Самарским и Ставропольским (ныне Высокопреосвященный Экзарх Грузии, Архиепископ Кахетинский и Карталинский), был торжественно освящен, во имя св. Алексия митрополита Московского, покровителя г. Самары и в годовой день кончины Преосвященного Серафима, над его могилой действительно возносилась бескровная жертва».
