Избранные Луной - страница 21

— Ой, не начинай. — скривилась от его слов Алекс. — Кроет всех одинаково, просто перестройка гормонального фона у некоторых ощутимее. Спустя время все возвращаются в свою вполне адекватную форму.

— Ну после беспрерывной недели ебли… — сестра кинула в него подушку, и брат перехватил ее прямо около своего лица. Широко ухмыльнулся. — Скажу культурнее: Траха. Так лучше для ваших ушей? И чего ты в бочку сразу лезешь, думаешь, не знаю, чем со своим Итаном в доме его предков занимаешься?»

Раз я неполноценная, то не должна так сильно «поехать», как говорил Мэйс. Эта мысль придает немного сил. Хоть какой-то плюс от собственной ущербности.

Выйдя из ванной комнаты, достаю из шкафа мягкие домашние штаны и голубую футболку с ярко-фиолетовой надписью «need food. no stress» — она идеально подходит под мое состояние. Пару раз прихожусь полотенцем по волосам и быстро наношу на концы кокосовое масло.

Спускаясь по лестнице, стараюсь привязать к себе остатки спокойствия, но те протестующе улетают с каждой новой ступенькой. До слуха доносятся весёлые голоса из кухни. Мэйс, как и всегда, подтрунивает над готовкой своей двойняшки.

Тепло расплывается внутри, губы трогает улыбка, а ноги достигают мраморного пола гостиной. Делаю шаг, и в нос ударяет резкий запах — моя ущербность не смогла лишить меня такого бонуса, как неплохой нюх — взгляд скользит по комнате и тревожно останавливается на самом дальнем кресле возле широкого окна. Мужчина, вальяжно восседающий на бежевом бархатном покрытии, поднимает голову. Глаза хищника моментально сковывают меня в путы оцепенения, и я замираю, на мгновение полностью перестаю дышать.

«Спи» — собственный разум вдруг играет против меня, окунает в секундное воспоминание. Проигрывает в голове мужской хриплый голос, который больное сознание сумело идеально воспроизвести прошлой ночью, подарив иллюзию присутствия альфы в моей постели.

По телу проносятся беспокойные мурашки.

Мне надо собраться.

Нельзя растекаться лужицей!

Стряхиваю с себя фальшивое видение и, стараясь нацепить на лицо некое подобие утраченного спокойствия, как полная идиотка зачем-то поднимаю руку и говорю:

— Доброе утро! — звучу на редкость ровно.

И только эта мысль дарит мне чувство крохотного удовлетворения, как он отворачивается. Молча. Не произнося ни слова. Так, словно увидел невзрачное привидение, которое тут же растворилось в воздухе, не оставив после себя никакого желания и дальше его разглядывать. Это сродни тому, что мне дали невидимую пощечину и в очередной раз указали на место. Обида комом образуется в горле, и я удивляюсь, как нахожу в себе силы двигать ногами дальше по направлению к кухне.

Его отношение стало еще хуже.

Пять лет назад он хотя бы здоровался. Да, не всегда принятыми в обществе «привет» или «доброе утро», но всегда кивал в ответ.

Но все же сильнее всего меня задевает другое. Задевает то, что, как только я его увидела и почувствовала, мое глупое сердце забилось сильнее, в животе запорхали бабочки, и даже несмотря на его безразличие и отрицание моего существования в его утре, мое утро не раздумывая наполнилось новыми красками. И они не желают отпускать. Бабочки так и кружатся, а розовый цвет густо застилает глаза.

Надо будет купить средств от насекомых и перекрасить очки в цвет осеннего дождя. Всегда чуть серый, но зато честный цвет окружающей правды.

Стоит подойти к кухонной двери, как Руби, словно за ней гонится целый рой диких пчел, выскакивает из комнаты и уносится прочь по коридору. Лицо девушки покрыто яркими розовыми пятнами, и она что-то нервно шепчет себе под нос. Как говорит малышка Лу: Она наивно молиться за душу нашего Мэйса, но, вряд ли сама верит в то, что его порочная натура способна исправиться.