Избранные письма. 1854–1891 - страница 29

по всей вероятности, Валентин Федорович Корш (1828–1893), талантливый журналист и историк литературы. В 1864–1873 гг. издавал «С.-Петербургские ведомости» и сумел упрочить за ними одно из первых мест в тогдашней журналистике. Под его редакцией начала выходить многотомная «Всеобщая история литературы».

^>7 Петр Николаевич Кудрявцев (1816–1858) – ученик, друг и преемник Т. Н. Грановского. Профессор истории Московского университета. С 1859 г. был одним из редакторов «Русского вестника». Писал небольшие повести.

^>8…по поводу одной комедии моей… – См. коммент. 2 к письму 2.

^>9 Тимофей Николаевич Грановский (1813–1855) – профессор истории Московского университета. Прославился публичными лекциями по истории Средних веков. Один из виднейших западников. Был близким другом А. И. Герцена.

^>10Майков — по всей вероятности, Аполлон Александрович Майков (1826–1902), славист, председатель Московского славянского общества, член-корреспондент Академии наук. В журнале «Русская мысль» вел отдел славянской жизни.

^>11 Алексей Степанович Хомяков (1804–1860) – один из основоположников славянофильства, поэт. Служил в армии, но рано вышел в отставку. Отличался энциклопедическими интересами, в том числе в области богословия, но вследствие цензурных ограничений при его жизни появилось в печати лишь несколько статей. Подобно К. С. Аксакову, много занимался устной пропагандой славянофильства в московском обществе.

^>12Евангелие Данилевского — трактат Н. Я. Данилевского «Россия и Европа», который высоко ценил К. Н. Леонтьев (см. при-меч. 19 к письму 34).

28 августа 1872 г., Афон^>1

Частное

Милостивый государь Николай Павлович, сверх моего официального ответа на предписание Ваше за № 843, позволяю себе сказать в этом письме несколько слов горячей и искренней благодарности за Ваши советы и за обещание поддержки, сообщенные в частном ответе Вашем. Ответ этот Ваш немного успокоил то волнение, в котором я был после ультиматума выехать со Святой Горы.

При всей искренней моей благодарности за Вашу доброту и Вашу ко мне снисходительность, позвольте мне сказать Вашему Превосходительству вот что: я хотел пробыть на Афоне до начала или половины октября, кончить для Каткова (который платит мне недурно за мои восточные повести) довольно большой роман из здешнего быта, так что мне бы проездом через Москву получить около 1000 рублей. Теперь приказание выехать с Афона расстраивает все мои расчеты и с этой стороны. Ваше Превосходительство укоряет меня за мои долги. Согласен, хотя не видал еще, чтобы они хоть какое-нибудь влияние имели на дела службы; согласен, что это нехорошо. Нехорошо для меня, но я не понимаю и никогда не пойму, что службе от этого? Разве бездарность, которой мы так богаты на службе, и без долгов не в тысячу раз вреднее долгов без бездарности? А у нас на константинопольской и вообще на дипломатической службе долги – обычай. Кто же из наших не должен, если говорить правду? Я сказал «бездарность без долгов»; а то еще много есть примеров бездарности с долгами, напр<имер> покойный Байков^>2 и другие. Вообразим себе такой пример (я говорю «вообразим» себе) – М. А. Хитрово, которого я, по моему крайнему разумению, считаю одним из самых блестящих наших деятелей, вообразим себе, что он много должен, что такой человек много должен, но как-нибудь старается платить и не просить казну платить за него; а рядом с ним вообразим себе какую-нибудь жалкую посредственность… назовем какое-нибудь вымышленное имя, напр<имер> Славонравов, Честолюбов, какой-нибудь Унтер-Шустер из наших дипломатов и консулов, не имеет долгов. Кто больше принесет службе пользы – такой человек, как Хитрово, или эти Унтер-Шустеры и Честолюбовы? Простите мне, Ваше Превосходительство, я человек теперь ненормальный, а правильнее – больной. За доброту и за протекцию – благодарность живую, горячую, искреннюю, за упреки – оправдания такие, не лишенные известной vivacité!