Избранные труды. Том I - страница 40

Яркий образец ценностной характеристики буржуазного права как действенного инструмента экономически господствующего класса дан К. Марксом и Ф. Энгельсом в знаменитом «Манифесте Коммунистической партии», в котором они, развенчав идеалистические представления буржуазных идеологов о праве как о якобы всеобщей воле, в частности, писали: «…ваше право есть лишь воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса»[85].

Основанные на марксистско-ленинской методологии, исходные позиции исследователей социальной ценности явлений общественной жизни сводятся в основе своей к тому, «что категория ценности всегда выражает одну из сторон всеобщей связи и взаимозависимости явлений, что социальная ценность любого правового установления может определяться только в данной системе общественных отношений соответственно своей классовой природе и назначению, что подлинные ценности каждой общественно-экономической формации органически связаны с потребностями и интересами передовых классов и сил, выступающих в роли носителей исторического прогресса»[86].

Ведь действительно, «ценности суть предметы, явления и их свойства, которые нужны (необходимы, полезны, приятны и пр.) людям определенного общества или класса или отдельной личности в качестве средств удовлетворения их потребностей и интересов, а также идеи и побуждения в качестве нормы, цели или идеала»[87]. Именно «способность… предметов служить удовлетворению их (людей. – З.З.) потребности»[88] и составляет основу такой категории, как «ценность». Марксистско-ленинская философия рассматривает ценность как общественно-историческое явление и момент практического взаимодействия субъекта и объекта[89]. Общественный мир не является чем-то посторонним материальному природному процессу. Продукт человеческого труда является продолжением природы, а поэтому ценность – это свойство предметов, возникающих в процессе развития общества, а вместе с тем и свойство предметов природы, включенных в процесс труда и быта и являющихся «жизненным элементом человеческой деятельности»[90].

Отсюда представляется верным утверждение о том, что «социальная ценность советского уголовно-процессуального права выражается… в том, что оно способствует (курсив наш. – З.З.) достижению задач уголовного судопроизводства по быстрому и полному раскрытию преступлений, изобличению виновных и привлечению их к ответственности…создает процессуальные гарантии прав личности в области борьбы с преступностью…содержит систему процессуальных мер предупреждения преступлений…оказывает позитивное влияние на духовную жизнь общества, формирование его культуры»[91].

Применительно к нашему исследованию социальная ценность уголовно-процессуального принуждения заключается в способности составляющих его принудительных процессуально-правовых средств отражать объективные запросы социальной жизни в сфере советского уголовного судопроизводства и служить успешному разрешению стоящих перед ним задач. Такое понимание социальной ценности рассматриваемого нами правового явления полностью согласуется с марксистской концепцией о том, что «закон должен основываться на обществе, он должен быть выражением его общих, вытекающих из данного материального способа производства, интересов и потребностей…»[92]. Характеризуя советские законы, отметим, что они в «обобщенной, концентрированной форме… выражают волю народа, основные направления политики партии и государства, обеспечивают движение общества по заданному курсу»