словно их сперва хорошенько пожевали, а затем выплюнули за ненадобностью, а еще сам
этот, как его там… короче, он здоровый, раза в два меня выше, но такой скрюченный, что
можно подумать, будто передо мной такой ста-а-а-арый-старый дедок. Ему лишь тросточки
не хватает, чтобы идти стало легче.
- А… авы кто? – осмелилась я все же задать животрепещущий вопрос.
И вот тут я поняла, что что-то явно сделала не так: кот, испуганно мяркнув, резко упал
жирным пузом на землю и прикрыл голову лапами, тихо повторяя: «Ой, дура, ой и дура! Я
же предупреждал! Ой, что будет… домой хочу…»
Стою, понять не могу, что такого я спросила, вроде вопрос-то не страшный и ничего в нем
такого нет, но стоило только перевести взгляд с Ростика на… вот эту трухлявую образину,
как поняла, что, таки, да, я что-то ляпнула, не подумав.
- Кто я такой? – прошипело это существо, начав раскачиваться из стороны в сторону, и
смотрит на меня при этом так, что будь у меня хоть капля стыда, я бы точно сгорела на
месте, а так… стою, значит, ничего не понимаю, кот от страха дрожит, мистер-Пенек отчего-
то злиться и… Видимо, причиной всего этого являюсь, непосредственно, я.
Ну, я и ляпнула:
- Ну так что, как зовут-товас, а? Не Пеньком же называть, в конце-то концов, - и так
непринужденно пожала плечами, что сама приофигела. И откуда только столько наглости во
мне? Никогда за собой не замечала раньше!
- Кто Пенек, я? – еще пуще начал шипеть он, размахивая своими ветками в разные стороны,
словно руками, да вот только беда – он их, похоже, не контролировал, потому как они
пытались дотянуться до меня, но у них, у «рук», ничего не получалось. Я даже хмыкнула.
Ой, зря!
- ТЫ еще и насмехаешься надо мной?! – окончательно взбешенный, взревел хозяин леса,
наступая на меня.
- Кто? Я? – всамделишно удивилась, вскидывая брови. – Чтовы, ни в коем разе.
- Молчи, дурочка, молчи! – подсказал мне Ростик, но я не я, если послушалась бы какого-то
кота.
- Короче, мистер, явас не знаю, не понимаю, для чего этот жирдяй, - кивнула в сторону кота,
- меня к вам привел, но это крайне невежливо стоять и молчать, когда к вам обращаются.
Вы вообще соображает, о чем явас спрашиваю?
Непонятное существо даже замерло на мгновение от моей наглости, а затем, ка-а-а-к,
заорет:
- Да как ты смеешь так разговаривать со мной?! Ты, - и презрение во взгляде, а в словах яд,
- жалкая человечка! Еще слово, и ты никогда не выйдешь из моего леса!
- Ой ли! – хмыкнула я, доставая из кармана свой мобильник. – Компас еще никто не
отменял. Где Север – знаю, остальное – дело техники.
- Молчи-и-и! – уже откровенно рыдая и трясясь всем своим тучным тельцем, провыл Ростик,
в ужасе глядя на Трухлявого.
- Слушай, ну чего ты боишься какую-то корягу, а? – поинтересовалась у него, при этом четко
осознавая, что у самой страх куда-то пропал. Странно это все.
Не, ну серьезно! Передо мной страшное чудовище, от которого реально мороз по коже, а я
не боюсь и даже имею наглость дерзить ему! Чудеса, да и только!
- Послушайте, неуважаемый, а давайте-ка мы тихо и мирно разойдемся, кто куда, и все…
словно мы друг друга никогда не видели. А?
- КАК. ТЫ. СМЕЕШЬ. ТАК. СО. МНОЙ. РАЗГОВАВРИВАТЬ?! – грозно прорычал этот
ненормальный Пенек, грозовой тучей надвигаясь на меня. И столько в его взгляде жгучей
ненависти появилось, что, таки, да,я поняла, что, походу, переборщила. Язык – враг мой!
