Новым начальником спецотдела стал пожилой и уставший от жизни Иннокентий Варежкин.
– У меня уже в печёнках сидят эти зоны! – воскликнул Иннокентий Павлович, просматривая папку дела «Б-24» – Везде какая-то муть мутная и мутью погоняет! И ведь знаете, что самое смешное? Сколько мы их изучаем, наблюдаем, ни по одной положительных результатов не имеем! А уж сколько наших сотрудников сгинуло, пытаясь «взять быка – или скорее чёрта – за рога».
Он покрутил карандаш в точилке.
– У меня такое мнение, что если Природа не хочет что-то нам открывать, то и не откроет, как ни бейся!
Иннокентий Павлович положил карандаш и окинул подчинённых суровым взглядом.
– Но это не означает, что мы имеем право на халатное отношение к своей работе!.. Кто у нас ответственный по данной зоне?
Он бросил взгляд на папку.
– Пётр Кураев?..
– Я, – смущённо отозвался молодой сотрудник.
– Отлично! А вот вы мне скажите, Пётр…
– Андреевич.
– Пётр Андреевич, значит… скажите мне, Пётр Андреевич, я два дня, как заступил на должность… у меня в ведении здесь шестнадцать подобных аномалий крымских, а у вас – одна… Кто должен быть более осведомлённым о данной конкретной зоне?
Пётр Кураев, догадываясь о каком-то своём упущении, не нашёл что ответить и покраснел. Он ненавидел эту свою слабость – краснеть, тем самым выдавая своё смущение, но поделать с этим ничего не мог.
– Ну что ж вы! Что ж вы зарделись-то, как красна девица?! – с ухмылкой и тенью сочувствия воскликнул Иннокентий Павлович. – Работать надо! Тогда и краснеть не придётся!
– Виноват, Иннокентий Павлович!.. – кашлянув, ответил Пётр Кураев.
– Виноват! – согласился начальник. Вздохнул, поискал что-то на своём компьютере.
– Так, вот оно!.. В сентябре 2014го, ночью с 26го на 27е, произошёл небольшой сбой в работе одной камеры, а именно – той, что пишет саму площадку. В записи пошли помехи, и она остановилась на целых четыре минуты, после чего снова возобновилась…
– Нам это известно! – поспешил реабилитироваться Пётр Андреевич.
– Известно? Молодцы! А известно ли вам, что, прежде чем отключиться, камера успела кое-что зафиксировать?
Иннокентий Павлович окинул драматическим взглядом смущённых сотрудников.
– Подойдите сюда!.. – Он повернул монитор так, чтоб подошедшим было хорошо видно, щёлкнул на иконке заготовленного видеофайла…
Зрителям открылась инфракрасная картинка одиозной лесной проплешины. Шёл сильный дождь, слышались раскаты грома, и вдруг изображение стало дрожать, пропадая, появляясь, пошли полоски…
– Ну, в грозу всегда техника… – начал один умник и тут же умолк.
Сквозь нещадные помехи и дождь в центре полянки что-то появилось, и тут же запись оборвалась.
Иннокентий Павлович строго и недовольно посмотрел на нарушителя тишины и остальных, слегка офигевших, зрителей.
– Что это было? – спросил сиплым голосом Пётр Кураев.
– Это мне бы вас спросить надо!.. – с явным раздражением воскликнул Иннокентий Павлович. – Пороть вас некому! Вот, что я скажу!
Он закрыл плеер на компьютере, зашёл в папку и щёлкнул по другому видеофайлу.
Открылось то же видео, только сильно замедленное и без звука. Неспешно прыгали по экрану полоски помех, медленно летели капли-струи обильного дождя… и тут, открывшим рты зрителям предстало зрелище появившегося из ниоткуда, полупрозрачного домика, избушки в центре полянки. За сильными помехами рассмотреть домик не представлялось возможным, но в общих чертах он был вполне различим. Из окошка шёл свет… В этом, замедленном, ролике домик продержался около четырёх секунд прежде, чем видео закончилось.
