– А у американцев? Может быть, им удалось…
– Не думаю, – сказал генерал. – Техника у них примерно такая же, значит, и результаты будут аналогичные. Вряд ли. Мы еще ждали, пока он снизится.
– Александр Георгиевич, – сказал Воронец. – А ведь нет полной уверенности. Вы вспомните – надглазничные валики, продольный гребень… Правда, висцеральный череп отсутствует, но лобный отдел невысокий…
Генерал спросил очень жестко:
– Что это значит?
– Это значит, – ответил Астафьев, – что мой помощник дает вам возможность погасить всю историю. Так сказать, с честью выйти из неприятной ситуации.
– Александр Георгиевич! – обиженно сказал Воронец.
– Признаки, которые он перечислил, характерны для обезьян, обезьянолюдей, для ископаемого человека. Что ж, это прекрасный выход. Напишите – обезьяна, и дело с концом. Потом возразить будет трудно.
Воронец откинулся на спинку походного стула. На лице его было выражение незаслуженной обиды.
– Понятно, – сказал генерал. – С обедом все?
Ему никто не ответил.
– Профессор, вы еще будете осматривать череп?
– Необходимо сделать подробное описание. Ведь вы нам его не отдадите? Нет? Тогда тщательное описание: внешний вид, размеры, анатомия, до мельчайших деталей…
– Это потом, – сказал генерал. – Описание потом. Сейчас требуется только заключение. Ясное и однозначное. Вы можете это сделать?
– Да.
– Тогда прошу всех в машину. Возвращаемся в поселок.
Полковник тотчас поднялся. Неизвестно откуда, из пустоты, возник капитан, замер, глядя на генерала.
– Машину!
Капитан крикнул в даль, в солнце:
– Машину!
Заурчал мотор.
Астафьев пошел вперед. Генерал взял его под руку:
– Завтра начнется разборка остатков. Если обнаружится еще что-то, вас немедленно известят.
– Жаль. Как все-таки жаль, – сказал Астафьев.
– И потом, профессор… Сообщений в газетах, вероятно, не будет. Если мы сообщим, то придется допустить к аппарату зарубежных специалистов, в том числе американцев. А они этого не сделали.
– Нелепо. Все нелепо, – сказал Астафьев.
Полковник и Воронец шли сзади. Полковник внимательно смотрел под ноги.
– Что теперь будет, – вздохнул Воронец как бы про себя.
Полковник несколько помолчал, а потом сказал:
– Ничего не будет.
– Совсем ничего? – спросил Воронец.
– Совсем.
Глаза их встретились. Воронец приятно улыбнулся:
– Я понял вас – правильно.
Потом они долго ехали обратно. Солнце поднялось в зенит и стояло, как приклеенное. Медленный густой, знойный ветер лизал траву. Трава пошла волнами.
Всю дорогу молчали. Только когда вездеход остановился перед казармами, Астафьев, вылезая, негромко спросил генерала:
– Как вы думаете, они еще прилетят?
Генерал лишь прищурился, а полковник, обернувшись с переднего сиденья, ответил:
– Я бы на их месте не рискнул.
