Изгнание беса (сборник) - страница 24



– А у американцев? Может быть, им удалось…

– Не думаю, – сказал генерал. – Техника у них примерно такая же, значит, и результаты будут аналогичные. Вряд ли. Мы еще ждали, пока он снизится.

– Александр Георгиевич, – сказал Воронец. – А ведь нет полной уверенности. Вы вспомните – надглазничные валики, продольный гребень… Правда, висцеральный череп отсутствует, но лобный отдел невысокий…

Генерал спросил очень жестко:

– Что это значит?

– Это значит, – ответил Астафьев, – что мой помощник дает вам возможность погасить всю историю. Так сказать, с честью выйти из неприятной ситуации.

– Александр Георгиевич! – обиженно сказал Воронец.

– Признаки, которые он перечислил, характерны для обезьян, обезьянолюдей, для ископаемого человека. Что ж, это прекрасный выход. Напишите – обезьяна, и дело с концом. Потом возразить будет трудно.

Воронец откинулся на спинку походного стула. На лице его было выражение незаслуженной обиды.

– Понятно, – сказал генерал. – С обедом все?

Ему никто не ответил.

– Профессор, вы еще будете осматривать череп?

– Необходимо сделать подробное описание. Ведь вы нам его не отдадите? Нет? Тогда тщательное описание: внешний вид, размеры, анатомия, до мельчайших деталей…

– Это потом, – сказал генерал. – Описание потом. Сейчас требуется только заключение. Ясное и однозначное. Вы можете это сделать?

– Да.

– Тогда прошу всех в машину. Возвращаемся в поселок.

Полковник тотчас поднялся. Неизвестно откуда, из пустоты, возник капитан, замер, глядя на генерала.

– Машину!

Капитан крикнул в даль, в солнце:

– Машину!

Заурчал мотор.

Астафьев пошел вперед. Генерал взял его под руку:

– Завтра начнется разборка остатков. Если обнаружится еще что-то, вас немедленно известят.

– Жаль. Как все-таки жаль, – сказал Астафьев.

– И потом, профессор… Сообщений в газетах, вероятно, не будет. Если мы сообщим, то придется допустить к аппарату зарубежных специалистов, в том числе американцев. А они этого не сделали.

– Нелепо. Все нелепо, – сказал Астафьев.

Полковник и Воронец шли сзади. Полковник внимательно смотрел под ноги.

– Что теперь будет, – вздохнул Воронец как бы про себя.

Полковник несколько помолчал, а потом сказал:

– Ничего не будет.

– Совсем ничего? – спросил Воронец.

– Совсем.

Глаза их встретились. Воронец приятно улыбнулся:

– Я понял вас – правильно.

Потом они долго ехали обратно. Солнце поднялось в зенит и стояло, как приклеенное. Медленный густой, знойный ветер лизал траву. Трава пошла волнами.

Всю дорогу молчали. Только когда вездеход остановился перед казармами, Астафьев, вылезая, негромко спросил генерала:

– Как вы думаете, они еще прилетят?

Генерал лишь прищурился, а полковник, обернувшись с переднего сиденья, ответил:

– Я бы на их месте не рискнул.

Дверь с той стороны

1

Поиск реципиента. Глубокий зондаж. Стабилизация канала связи. Фокус акцепции. Передача сигнала.

Когда выступает Серафима, можно отдыхать. Мазин так и сделал. Толкнул переднего: «Подвинься». Нырнул за его спину, положил щеку на ладонь.

Было хорошо. Спокойно. Серафима, забыв о времени, журчала на одной ноте. Кивала гладкой седой головой. Безобидная старушенция. Выступает на каждом собрании и с серьезным лицом уверяет всех, что опаздывать на работу нельзя.

В комнате, куда набились со своими стульями, сидели очень тесно. В некотором обалдении.

Звенела муха в верхних рамах, и от звона было скучно. В передних рядах таращили глаза, сглатывали зевоту.