– С ума сошла что ли? – крикнул офицер.
Шум сверху нарастал. Все и больше людей бежало сверху.
– Что вашу мать происходит? – заорал офицер.
– Ропт, – заорал молодой парнишка, бежавший в общем потоке. – Там наверху ропт забрался.
– Где он? – офицер перехватил паренька за руку.
– В атриуме, – заорал юноша и, вырвав руку, убежал во тьму. Офицеры вышли из машины. А затем просто присоединились к общему потоку, охваченному паникой, побежав назад.
Я взглянул наверх – туда, где плясали тени и раздавались крики. До атриума, судя по дорожным надписям, оставалось три уровня. Я побежал наверх. Навстречу мне мчался мужчина, угрожая меня растоптать. Мне пришлось оттолкнуть его с дороги автоматом. Прижавшись к стене, я побежал быстрее. Миновал вход в атриум, обрамленный аркой с канатом из золотых рыб – символом правительства. Сверху его украшал портрет диктатора. Блокпост осиротел. Женские крики становились все сильнее.
Я выбежал в атриум, по которому гулял прохладный ветер. Несколько людей лежали на дороге. Ветер вздымал им рубашки. Перевёрнутые столики кафе, разбитые витрины дорогих магазинов. Сирена вопила все сильней. Только реклама на билбордах работала как нужно. Симпатичная девушка, раскачивала зад в красной мини-юбке. И подмигивала, показывая большой палец вверх.
Я выбежал в центр. И сразу понял, что нахожусь совсем недалеко от центрального колодца, который местные называют тартарары. Свет в конце туннеля обрамлял гигантскую фигуру. Ропт вышел в свет и сейчас казался темной тенью. И сейчас он смотрел на меня. Должно быть, удивился тому, что в этом городе, где он решил похозяйничать, появился некто безумный. Я побежал назад в сторону колодца. Взбежав по ступенькам на смотровую площадку, я взглянул вниз в бесконечную пустоту.
– Солдат, – услышал я крик. Миловидная женщина с балкона замахала рукой. – Прячься, он тебя увидел.
Оглянувшись, я увидел, что люди взирают на меня повсюду. Со всех окон, балконов, лоджий. Я находился под прицелом тысячи глаз и камер. И даже трибуна законодательного собрания, нависающая где-то сверху, оказалась полна людей. Словно бы я вернулся туда в Тайпар, и снова участвую в гонках на выживание с роптом.
– Меня зовут Чпок. Бум Чпок, – крикнул я. – Я новобранец. И сейчас на дирижабле должна прибыть моя семья. Позаботьтесь о ней. Прошу вас.
Взгляд мой упал на уцелевшее кафе. Я забежал внутрь и, перемахнув через барную стойку, оказался на кухне. Смуглый худой парень в поварском колпаке прятался за газовой плиткой.
– Эй, ты, – крикнул я. – Есть масло.
Он вскочил, оглянулся.
– Оливковое подойдет.
– Давай, – схватив две стеклянные бутыли, выбежал прочь. Толпа в окнах приветствовала меня оглушительным свистом. Автомат нещадно бил меня по грудной клетке, в то время как я, тяжело дыша, вернулся на площадку. Сначала на мрамор полетела одна бутыль. Затем другая. Потом я спустился по ступеням, всматриваясь вдаль. Ропт приближался и его огромные безобразные бородавки очерчивали свои контуры под ленивыми софитами. Шел он неуверенно, хромая и казался обескураженным. Он шел, снося рекламные столбы, гольф кары и столики кофеен. Присев на одно колено, я начал нажал на курок. Отдача дернула моё колено. Звук выстрелов оглушил. Звон охватил весь мир вокруг.
– Урод, – кричал я, вскочив. – Иди сюда. Эй, урод.
Далеко возле входа я увидел дирижабль, который по расписанию хотел зайти на посадку. А теперь он завис недалеко от входа, работая лопастями.
