Стоило ей войти в главные ворота кампуса, как ее депрессия пошла на убыль, а затем ослабела еще больше, когда Крис увидела ряд трейлеров – грим-уборных, припаркованных вдоль подъездной дорожки вплотную к южной стене. К восьми часам утра и первым дублям этого дня она почти пришла в себя. И тотчас затеяла спор по сценарию.
– Эй, Бёрк! Взгляни на эту белиберду, хорошо?
– Вижу, у тебя есть сценарий! Как хорошо!
Режиссер Бёрк Деннингс, похожий на тощего проказника-эльфа с подергивающимся левым глазом, с хирургической точностью трясущимися пальцами оторвал от страницы сценария узкую полоску и хихикнул:
– Думаю, это сойдет за еду.
Они стояли на лужайке перед главным административным зданием университета, в самой гуще статистов, актеров и сотрудников съемочной группы. Рядом уже собирались кучки зевак, главным образом студенты иезуитского факультета.
Скучающий кинооператор достал журнал. Деннингс сунул бумажку в рот и хихикнул, дохнув первой утренней порцией джина.
– О, да, я ужасно рад, что тебе дали сценарий.
Пронырливый, худощавый, лет пятидесяти с гаком, он говорил с шикарным британским акцентом, таким отрывистым и идеально точным, что это придавало шарм даже самым грубым скабрезностям. Когда же он бывал пьян, то, похоже, в любой момент был готов разразиться хохотом, и ему стоило немалых усилий сохранять серьезность.
– А теперь скажи мне, детка. В чем дело? Что случилось?
По сценарию в сцене, которая имелась в виду, декан мифического колледжа должен был обратиться к собравшимся студентам и попытаться отговорить их от сидячей забастовки. Тогда Крис должна была взбежать по ступенькам эспланады, вырвать из рук декана мегафон, указать на главное административное здание и прокричать: «Давайте снесем его!»
– Это полная бессмыслица, – сказала ему Крис.
– Неправда, – солгал Деннингс.
– Неужели? Тогда объясни мне, Берки-Верки, какого черта им понадобилось сносить здание? Зачем? Какова тут твоя идея?
– Ты дразнишь меня?
– Нет, я спрашиваю «зачем?».
– Потому что там так написано, киска.
– В сценарии?
– Нет, на земле!
– Ой, ну ладно, Бёрк, это же не она. Это не в ее характере. Совсем не в ее. Она бы так не поступила.
– Поступила бы.
– Нет, не поступила бы.
– Вызовем сценариста? По-моему, он сейчас в Париже.
– Прячется?
– Трахает девок!
Бёрк произнес это с безупречной дикцией, и в его лисьих глазках на похожем на тесто лице блеснул лукавый огонек. Выпущенная же им реплика взмыла ввысь, к готическим шпилям. Крис повисла на его плечах. Ноги подкашивались от смеха.
– О Бёрк, ты просто невозможен, черт побери!
– Да, – согласился он, словно цезарь, скромно подтверждающий, что трижды отказался от короны. – Ну так что, теперь мы поладим?
Крис его не слышала. Мысли ее были заняты другим. Интересно, кто-то услышал непристойность? Она тайком бросила взгляд на иезуита лет сорока, стоявшего в толпе зевак. Смуглый, с грубыми чертами лица. Похож на боксера. В глазах что-то печальное, даже страдальческое и вместе с тем теплое и ободряющее. Встретившись с ней взглядом, он еле заметно кивнул. Он услышал. Затем посмотрел на часы и отошел.
– Так я спрашиваю – мы поладим?
Крис обернулась, думая о своем.
– Да, конечно, Бёрк. Будем работать.
– Слава богу.
– Нет, погоди!
– О господи!
Она пожаловалась на концовку сцены. Ей казалось, что кульминацией была ее реплика, а вовсе не то, что она сразу после нее выбегает в дверь.
