Вот и Ильяна, осматривая детей, всегда вспоминала его голос. Сколько времени прошло, а она все помнит. И говорит сама, а слышит Ванин голос – бархатный, грудной, сладкий.
После осмотра она сунула Вере только пятьдесят рублей. Больше бы дала. Хоть тысячу. Да хоть пять. Вот только были бы эти деньги. А их сейчас не так много – пособие, кое-какая работа, да подработки.
– Хорошо подготовилась? У тебя же сегодня контрольная. – Обратилась она к Оле.
– Там легко все будет.
– Надеюсь, надеюсь. А ты стих помнишь? – Лешка тут же, без паузы начал читать. – Ну… за такое не грех и пятерку домой принести. Верочка, передай Антонине Сергеевне, что я на днях к ней загляну. И будь снисходительнее с Валентиной Васильевной… я знаю, человек она такой себе, сама у нее училась, но ты уж попробуй. А то она опять жаловаться начнет.
– Я постараюсь.
– Постарайся любовь моя, постарайся. Ну, всё, в добрый путь.
Старшие вышли в сени. Ильяна провела их до двери
– Малых я сама в сад отведу, мне по пути сегодня. Я в больнице буду. Как вернешься со школы, накорми их. Дрова сухие у печи лежат, суп в сенях. Если будет мало, отвари макароны с котлетами.
– Хорошо, мама. – С неким раздражением отвечала Вера.
– Ну, все, идите.
И вот они вышли в серое утро.
Верочка с Олей и Лешка с квадратным рюкзаком.
– Догоняй, беззубый, – прикрикнула Вера.
– У меня всего двух нету, а у Сереги из моего класса, уже штук пятнадцать нету.
– Ага, пятнадцать. У человека столько нет зубов.
– Тридцать два, – поправила сестру Вера.
– Аааа… не знаешь…
На этих словах Ильяна вернулась в избу.
– Можете на улице подождать, если жарко.
Сашка помог Юрке спуститься и кое-как, с горем пополам, они преодолели сени и спустились с крыльца.
Ильяна быстро оделась, прихватила деньги и выбежала на улицу.
В это время Сашка бегал вокруг Графа и дразнил его. Граф, который выглядел совсем не как граф, а скорее, как холоп или крестьянин, если переводить в человеческий язык, не поддавался на провокации. Он лениво петлял по кругу, позвякивая цепью. Уворачивался от настырного Сашки, который так и норовил попасть в него снежком.
– Ох, господи. Про тебя-то я и забыла. Я мигом, – предупредила она детей и скрылась в избе. – Может быть даже хорошо, что забыла, – приговаривала Ильяна, вываливая остатки блинов и вчерашнего супа в мороженную алюминиевую миску. – Сашка, отстань от него. Спасибо, что охраняешь нас.
Ильяна взлохматила загривок Графу.
– До вечера.
Снег хрустел под ногами. Полозья саней, где сидели Сашка с Юркой плавно скользили. А ближе к садику, когда утро стало совсем светлым, пошел свежий снег. Красивый. Плотный и бархатистый. Будто кто подушку порвал и сыпет.
Детей пришлось наспех раздевать и быстрее отдавать воспитателю. Автобус до города никого ждать не будет. И хотя самого водителя Славку Ильяна знает чуть ли не со школьной скамьи, однако, и это не поможет. К остановке она почти бежала. Успела. Поздоровалась с теми, кого знала, уселась в уголке, достала из сумки спицы и недовязанный носок. Олечкины-то уже совсем износились, а зима в самом расцвете. Надо бы успеть к концу недели.
Спицы и петли быстро съели дорожное время. Вот уже дома высотные замелькали. И люди. Много незнакомых людей. Угрюмые. Кутанные в шарфы и шапки. И почему-то кажутся они все такими одинокими …и даже несчастными кажутся.
– Доброе утро.
Короткая планерка перед рабочим днем. И обычные обязанности санитарки. Перед тем, как привезут белье из прачки, успеть вымыть полы, поздороваться с пациентами, убрать столики и судна. Продезинфицировать инвентарь и инструменты. Помочь молоденьким медсестрам сделать обход. Обмыть, да прибраться за пациентами.
