К моему удивлению, металл поддался чёрной материи, и маховики разлетелись в разные стороны, сбивая своими брёвнами остальные.
Щепки, гвозди и осколки полетели во все стороны. Я прикрыл голову щитом, а клинком рубил подлетающие брёвна и маятники. Действие навыка подходило к концу. Я был выжат полностью, но умудрился сломать несколько колонн со своей жалкой второй ступенью.
– Не может быть! Такого даже я не проделывал, – изумился Бурик, выпуская меня из комнаты для тестов.
– Учись, щенок, пока я жив.
– У тебя же только вторая ступень. До сих пор вторая ступень, как ты сломал костоломы?
– Просто моё кунг-фу сильнее ваших пыточных машин, – отмахнулся я, сдерживая желание свернуться калачиком от боли в рёбрах.
– Уведите его в следующую камеру. Посмотрим, как ты там шутить будешь, – уже со злостью рявкнул Бурик.
И меня повели, благо недалеко. Идти мне совсем не хотелось из-за ран на руках и сломанных костей. А учитывая, что следующая проверка гораздо неприятней, я пожалел, что не умер от ударов брёвен, но выбора у меня не было.
Тут хотя бы не было никаких ухищрений. Меня тупо привязали к столу и резали. Причём тоже не вручную, а полуавтоматическим способом. Бурк просто жал на кнопку и надо мной проносился острый нож, разрезая кожу в разных местах. А затем наблюдатели записывали, за какой промежуток времени и на каком участке заживёт рана. Насколько плотно, рассосётся шрам или нет и прочие подробности.
Вот только вытерпеть несколько разрезов это одно. А когда они снова и снова наносятся на одно и то же место, да ещё и по свежим ранам… Это не передать словами.
Я продержался минут десять. Бурик снова удивлялся моим показателям, о чём-то дискутируя со своими дружками. Из отрывков слов я понял, что моя регенерация немного выше, чем в среднем по палате, но при этом ниже, чем была в детстве. С чем это связано я не знаю, но думаю, что тестов будет очень много. Так что нужно поскорее отсюда выбираться. И я даже придумал как.
Дальше моё сознание стало угасать, и я отключился от этой паскудной реальности.
Пластмассовый мир победил
Пакет оказался сильней
Последний кораблик остыл
Последний фонарик устал
А в горле сопят комья воспоминаний
Гражданская оборона – Моя оборона
После вживления сумеречной частицы меня весь день трясло. Бросало то в жар, то в холод, а порой я думал, что умираю. Но хуже всего было слышать всё те же насмешки от старших.
Я-то думал, что стану одним из них. Ну или хотя бы перестану быть изгоем, но ко мне стали относиться ещё хуже.
Меня не стали сопровождать в мою комнату. Даже не спросили, как я себя чувствую, а просто выперли из операционной. Ну а что им до моего самочувствия? Не подох и хорошо. Рана затянулась – значит, жить буду.
Только в коридоре меня уже поджидал Бурк со своими дружками.
– Лучше бы ты сдох, лошок! – рявкнул он и прижал меня к стене.
Я тут же начал создавать материю, но мои руки схватили его дружки.
– Что? Нравится чужая частица? Совесть не мучает? – спрашивал он, глядя мне в глаза.
– Будто у тебя не чужая. Ты такой же! – возразил я.
Меня самого корёжило от понимания, что Дара умерла ради этой операции, но Бурк аж покраснел от злости на меня. Будто это я виноват в её смерти.
– Мне вживили частицу с уже убитого парня. Он умер в городе от нападения мутанта. А ты… А тебе…
– И ты в это веришь?
– Заткнись! – крикнул он и ударил меня по лицу.
Я попытался вырваться, но держали меня очень крепко.
