Каждые полчаса останавливались, опускали носилки на каменистую землю. Ольга всякий раз склонялась над искалеченным начальником, поправляла сбившуюся одежду, старалась успокоить. Петухов бодрился, силился улыбаться, а губы болезненно кривились, говорил, что дня через два-три встанет на ноги, несбыточная мечта, произносил несколько слов и замолкал, дышал порывисто, трудно, из легких даже вырывался хрип. Наверняка он ещё больше страдал морально – отвечал за судьбу людей отряда и вдруг оказался беспомощным, обузой, поисковые работы придётся закончить, основные только должны были начаться.
Ещё хорошо, что он не знал о существовании банды, мучился бы дополнительно, клял бы себя за то, что поверил человеку, представлявшего себя как руководителя спонсорской организации.
Молодой во время отдыха усаживался на землю, ковырял сорванной травинкой в зубах, равнодушно глядел на раскинувшуюся перед ним горную панораму. И неудивительно, что старик не выдержал, отвёл молодого человека в сторону.
– Вам не стыдно так себя вести?
– Что вам не нравится? Делаю всё, что велят.
– Вот именно, что велят! Вы пришли сюда, увидели искалеченного человека, и даже не возникло желание приблизиться к пострадавшему, посочувствовать. Я понимаю, мы живём в такое время, что моральные ценности меняются. Удивляться этому не приходится, о воспитании нового поколения не заботятся. Вот и вы… Носилки несёте так, будто на них не больной человек, можно и уронить, ничего страшного не случится.
– Решили провести воспитательную работу? – насмешливо поинтересовался Молодой, не пытаясь оправдываться.
– Вы бездушный эгоист! И о себе высокого мнения. И вообще вы поражаете меня с первой минуты. Кажется, жизнь вас разочаровала, ходить и то не хочется, такая у вас походка. Непонятно ради чего вы завербовались в экспедицию. Как мне сказал Василий Викторович, в институт «Геологии» вас привёл старший брат. Он же связался со спонсорской организацией, которая оплачивает расходы экспедиции, вы были зачислены в отряд. Василий Викторович тоже вас не понимает. Он вначале думал: вас привлекла романтика, теперь… Ему даже кажется, вас послали на Колыму вопреки вашему желанию, в этом заинтересован ваш старший брат. У вас же есть брат?
– Да. Сильная, целеустремленная личность, достоянная подражания…
Об этих описанных мною событий я узнал в тот же день от Молодого. Он рассказывать не стремился, приходилось постоянно задавать вопросы. И, конечно, то, что я описал, не совсем соответствует действительности, кое-что придумал, приукрасил. В конце разговора я спросил:
– Слушай, а что ты такой спокойный? Неужели не помнишь, что я говорил тебе? О том, что начальник подстрелен, тебе не сообщили, так сам должен догадываться, что происходит, если видишь – старик ни на минуту не расстается с двустволкой, ждет нападения бандитов.
Он усмехнулся в своей прежней манере, выказывая свое пренебрежительное отношение ко мне, не ответил.
Ориентироваться на местности я толком не умею, и поражаться этому не стоит – привык сидеть в машине и ездить по нанесённым на карту дорогам. В лес меня не тянуло, – и по-прежнему не тянет, – грибы и ягоды предпочитаю покупать. К лесу у меня даже антипатия, два года, будучи зэком, пришлось пилить и валить деревья, из техники была лишь бензопила «Дружба» и топор. Летом объедали комары, неимоверная жара, зимой пронзительная стужа, снега по колено, прежде чем дерево повалить приходилось его от снега лопатой откапывать, осенью заливали проливные дожди, плащ спасал плохо, мокрота проникала до голого тела. Нас заставляли работать в любую погоду. Стерегущие нас солдаты прятались под непромокаемым тендем, зимой грелись в палатке с буржуйкой, мы будто не люди, преступники, уголовники.
