Я, если честно, даже теряюсь. Резко замираю, вцепляясь в коробку с тортом, сама глазами хлопаю. Сердце в груди ухает так, что, наверно, его и из космоса слышно, а потом он меня замечает. Вот лучше бы нет! Лучше бы я стала невидимой, растворилась, исчезла — хрен. Так не бывает, Мариночка, так не бывает…и бежать не вариант. Гордость не позволит. Поэтому я подбираюсь и сворачиваю с тротуара, а пока подхожу — он глаз с меня не сводит. Я с него тоже. Он, кажется, совсем не изменился, но при этом абсолютно точно да. Такое странное чувство, что я его одновременно знаю, но одновременно нет, и это действительно так.
Мы молчим какое-то время, просто пялимся, как когда-то давно, и как когда-то давно, он первый мне улыбается.
- Привет.
Забавно вот что: я не улыбаюсь ему в ответ. Честно? Много раз представляла себе эту встречу и втайне страшилась ее. Мне казалось, что стоит мне его увидеть, как я растекусь, а по факту распадаюсь и отступаю. Я не готова была к этому, и не хочу — вот что так ярко бьет в голове в эту самую секунду. Понимание.
- Хорошо выглядишь…
- Что ты здесь делаешь, Саш?
- У бабушки день рождения и…вот.
Он слегка приподнимает букет, а я замечаю небольшой подарочный пакетик у него на руке, и аж пронзает насквозь. Вот зачем это нужно?! Зачем?!
- Она не будет рада тебя увидеть.
- Понимаю. Передашь?
- Не уверена, что она примет.
- Ну попробовать всегда можно.
Не хочу, но зачем-то киваю, при этом не смотрю на него. Такое ощущение, что Саша теперь все равно что Медуза Горгона, и вместо его забавных кудряшек, у него на голове целый рой змей. Вот посмотрю и непременно камнем стану!
- Я подожду тебя, - тихо говорит, когда я приближаюсь и забираю у него букет, - Поговорить хотел.
- Мы уже все друг другу сказали…
- Марин, я подожду. Не всё.
Приехали…
***
Я так нервничаю, что весь праздник для меня проходит как в тумане. Бабушка, конечно, отказалась от подарка, но цветы приняла, а мне так больно было. Вижу, что ей приятно, и как же сильно она сожалеет о том, что вот так все вышло у нас. Бабуля Сашу очень любит, как сына своего родного приняла, а он вот так поступил. Разбил ей сердце. Она не говорит мне ничего, не журит, как мама, но мне это и не нужно — Саша ранил не только меня, но и мою семью, как ни крути, и за это мне дико стыдно.
Поэтому я не млею, когда снова вижу его, стоящем во дворе. Знаю, что он будет ждать — Саша всегда меня ждал. Если я просила, он мог просидеть в машине ради меня хоть пять часов кряду, поехать в любое место, если мне надо было, даже за руку меня подержать у стоматолога, которого я дико боюсь. Последней опцией, понятное дело, я никогда не пользовалась, но знаю: если бы я попросила, он бы держал.
И я снова невольно задаюсь вопросом: как ты мог? Но тут же отметаю всю эту сентиментальность. Неважно это уже.
- Что ты хотел? - спрашиваю тихо, подходя к нему.
Вечер уже, прохладно, а моя тоненькая кофта так, для красоты больше. Он это сразу замечает и слегка улыбается.
- Замерзла?
- Саш, давай побыстрее, мне еще домой ехать.
- Садись, я тебя подвезу.
- Не надо.
- Марин, серьезно. Поговорим заодно по дороге.
- Говори здесь. Это из-за вещей?
- Из-за них включительно. Садись.
Больше он не намерен вступать со мной в спор, а просто открывает дверь и кивает в салон. Наверно стоило отказаться, да? Твердо так, как с Давыдовым. Он же меня к себе в машину только угрозами затащил, но с Сашей так не получается. Я сажусь добровольно…зачем-то. Как дура — точно.
