Я просто хотела любить. Сильнее, чем жить. И быть вечно вместе. И мои сдавленные крики, как я надеялась, должны были вернуть к жизни нашу с Владом любовь.
Я шептала в подушку одну лишь фразу:
— Прошу, меня люби, вечно люби, — но моим словам вторила всего лишь кромешная темнота и тишина, в которой я с трудом разобрала скрип дверных петель. — Прошу, меня люби, даже если всё вокруг умирает.
И моих волос тихонько касалась рука Валерии Ивановны, и именно она тушила внутри меня пламя, которое хуже цикуты отравляло.
Меня как будто тогда разрывало на куски. Ведь меня предали, меня сломали, заставили сначала поверить, а потом жестоко швырнули в стену настоящего, где я никак не могла успокоиться, лёжа в сырой комнате и утирая горячие слёзы под шёпот соседки.
- Ты же моя девочка…
Я не понимала, что происходило в ту ночь. Мне просто чудилось, что небо падает на землю и у меня вдруг резко отняли любви дыхание. Я задыхалась в пустом насыщенном стерильностью вакууме. Мне даже не остался миг, который мог бы вытащить меня обратно в живой мир. Влад спалил всё святое, что было между нами и тогда остался только дым вокруг, от которого я кашляла особенно надсадно, сквозь слёзы и запахи лаванды Валерии Ивановны. Но…
Только в объятиях Влада мне всегда было наплевать на любую боль, а та казалась несоизмеримой с жизнью. Она выворачивала суставы, и от этого сердце билось рваными рывками, словно подозревая, что стало резко ненужным никому.
Не знаю, когда я уснула и спала ли вообще, думаю, тогда был полный и очень реалистичный бред, в котором я делилась с Владом хорошими новостями о том, что у нас будет малыш. Настоящий. С его глазами и моим аккуратным носиком. И тогда становилось легче, ведь руки, что продолжали гладить меня по волосам и спине не покидали.
Валерия Ивановна…
Я многим оказалась ей обязана, ведь когда мама узнала о моей беременности…
- Сделай аборт, в чём дело? – советовала она по телефону, а для моей искорёженной предательством психики эти слова оказались острее, чем охотничий нож. Я вообще не могла представить, как это сделать, а главное — зачем, ведь то, что Влад бросил нас, никак не связано с тем, что ещё не родившегося ребёнка я любила всем сердцем. И именно тогда я поняла, что совсем одна. Вокруг ярд народа, а я одна.
- Я не хочу, - со страхом произнесла я в телефонную трубку, потому что догадывалась, что услышу.
- Так и знала, что ты в подоле принесёшь, - резко выдала мама, и я положила трубку и до сих пор не взяла, да, если честно, никто особо и не хотел со мной говорить, так несколько звонков почти накануне родов и всё. Я знала от соседей и через троюродную тётку, что у матери всё хорошо и она вышла третий раз замуж. А самое интересное, что мать меня попрекала беременностью, но я тоже росла без отца и…
- Аглая, а сегодня ты Иду не забираешь из садика? – спросила хозяйка салона, и я вздрогнула. Отвела взгляд от экрана ноута, где проверяла списки клиентов и новые акции на ближайшую неделю.
Владелица салона у нас была мировая. Наталья Владимировна разменяла пятый десяток и это был третий салон, который она открыла, предыдущие два пришлось закрыть, потому что они со временем становились тесноватыми. В перспективе я знала, что у начальницы расширение и этого салона за счёт выкупленных помещений всего первого этажа, и мы все с замиранием сердца ждали перестановок, как мебели, так и кадровых.
