И вот, кажется, тот самый момент, которого я так долго ждала.
- Миш, расскажи мне, как у тебя все это получилось, - прошу мужа, - чтобы я куда-нибудь не встряла по незнанию.
Вслух об этом происшествии у нас говорить никто не будет, а вот пошушукаться по углам или отпустить в мой адрес что-то ехидно-задиристое в самый неподходящий момент – это запросто. Поэтому чем больше я буду знать, тем адекватнее смогу отреагировать на все поползновения со стороны коллег.
- Вер, тут и говорить пока особо не о чем. Я пообщался с Палычем – к тебе у него претензий нет. У безопасников к тебе тоже нет никаких вопросов. Служебное разбирательство проведут, но… - и муж привычно морщится.
Интересно, а когда Миша успел пообщаться с моим начальником? Он уже сегодня утром сказал мне, что на работе все будет нормально.
Они ночью, что ли, с Палычем встречались?
Значит, пока я спала, Миша развил бурную деятельность? А я еще на него обижалась, что он куда-то умчался, не договорив. Эх!
Ведь постоянно себе говорю: “Сначала все узнай и только потом делай выводы!” Но…
Миша сказал, что вопросов ко мне нет – это хорошо. Это очень хорошо.
Только что значит это его “но”? Почему “но”?
- Что-то не так, Миш? - пусть говорит все как есть, до конца. Не нужно меня жалеть!
- Вер, если коротко – Палыча в тот день тоже не было на работе, его отправили в срочную командировку по области. А на хозяйстве оставался Александр Дмитриевич. Тебе все понятно? Или нужно еще объяснять?
Мне все понятно.
Александр Дмитриевич в июле дорабатывал последние дни перед уходом на пенсию, поэтому обязанности свои выполнял весьма и весьма формально – ничего не видел, ничего не слышал и особо ни во что не вникал. И поговорить-то с ним сейчас сложно – месяц назад у него был тяжелый инсульт, после которого он еще полностью не восстановился.
- Поэтому, Вер, тебя трогать никто не будет, но и виноватого, я думаю, не найдут. Так, для профилактики, по результатам разбирательства влепят кому-нибудь выговор и объявят пару замечаний. Этим все и закончится.
Миша так спокойно об этом говорит, а у меня в душе свербит от несправедливости происходящего.
- То есть мы никогда не узнаем, кто все это устроил? - мне не удается скрыть свое разочарование и не только.
Миша же не может не понимать, чем это нам грозит.
Если не выяснится, кто организовал слив информации с моего рабочего компьютера, значит я продолжаю оставаться под ударом и в следующий раз могу так легко уже не отделаться.
- Вер, официально – нет. Но я же тебе пообещал, что так просто это все не оставлю. Может быть не сразу, но всех найду – и исполнителя, и умника, который все это придумал, - Мишин голос звучит глуховато. И я слышу в нем виноватые интонации, как будто он оправдывается передо мной. - Вер, со всеми разберемся.
Даже не сомневаюсь, что так и будет. Если Миша что-то пообещал, он это обязательно сделает.
- Миш, но ведь это опасно? Мы же с тобой не знаем, кто за всем этим стоит, - и меня накрывает волной абсолютно необъяснимого, нерационального страха за мужа. - А если…
- Вер, ну я же на рожон не полезу и табличку о том, что веду расследование, тоже на себя не повешу. А ты будешь молчать, - он настроен оптимистично, но...
- Миш, ты начнешь сотрудников расспрашивать, захочешь записи с камер посмотреть, еще что-то. Тебе не удастся сохранить твой интерес в тайне, - это даже я понимаю, что уж говорить про мужа с его опытом оперативной работы. - Не успокаивай меня, Миш…
