– Как… какие билеты?
– В смысле - какие? Билеты до дома. Тебе.
– Пап! Я не приеду! Я же ничего вам не обещала!
– Хватит говорить глупости. Я запрещаю тебе там оставаться. Неизвестно с кем!
– Пап, я живу там уже полтора года! Я всё время там неизвестно с кем!
– Если ты не приедешь - можешь больше мне не звонить. Вот так ты относишься к семье, да? Это всё влияние твоей любимой мамочки!
– Знаешь… ладно, я согласна.
10. 10 глава
– Молодец! Вот это моя дочь!
– Я согласна, чтобы ты мне не звонил. Я остаюсь здесь.
Я бросила трубку, не дожидаясь ответа, не слушая криков. Поставила беззвучный режим - на всякий случай.
Морозный вечер, расцвеченный фонарями, полный смехом, криками детей - да и взрослых тоже - окутанный со всех сторон немножко далёкими здесь звуками большого города, потерял своё волшебство.
У меня дрожали руки.
Я только что серьёзно поссорилась с отцом. В первый раз за много лет. Да вообще - за всю жизнь. Сколько помню себя - почти всегда ему уступала. Даже выбирая профессию старалась получить одобрение, найти компромисс. Не шла на конфликт.
Я сморгнула - оказывается, на глазах копились слёзы и сейчас радостно поползли по щекам.
– Ида? Что-то случилось? - Филипп смотрел так обеспокоенно, так заглядывал мне в глаза и осторожно вытирал мои щёки, что у меня сжалось сердце. Его теплый взгляд чёрных глаз, участие, горячие, несмотря на мороз, ладони, заставили меня ещё пронзительней ощутить одиночество.
– Просто. С папой поругалась.
– Надеюсь, не из-за нового года? Я… не нарушил каких-то ваших планов своим приглашением?
Откуда он знает? Догадался? Понял? Услышал? Нет, не скажу ему. Не буду расстраивать - что это будет тогда за праздник?
– Нет, я с бабушкой чуть-чуть поругалась, а папа за неё заступается. Всё нормально. Мы потом помиримся.
Настроение неудержимо ползло вниз, хотя, казалось бы, куда ещё. Хотелось плакать. Но не на морозе же. И не при Филиппе! Я пока ещё держалась, но становилось всё сложней. Слёзы опять копились и могло хватить любой мелочи, чтобы начать рыдать.
Скорее домой, в общежитие! Не хочу показывать свою слабость.
И Филипп понял всё по моему лицу. Проводил меня обратно, придерживая за локоть в опасных, скользких местах. Его забота была похожа на…
На не просто дружбу.
Но он не шёл дальше! Ни разу не попытался меня обнять, поцеловать! Только дружеские жесты. Кажется, я всё-таки придумываю себе… а он просто тренируется для достоверности перед друзьями.
На катке всё было похоже на зимнюю сказку. На красивый зимний пейзаж, как их рисуют иллюстраторы. Но сказка закончилась и мы вышли в усталый шумный вечер.
Я смогла додержаться до общаги. Рухнула без сил на кровать и приготовилась плакать. Но слёзы, обиженные пренебрежением, спрятались и не желали показываться.
И тихо прокрались только во время разговора с мамой.
Она поддержала меня. Её тихий, ласковый, родной голос как будто освободил моё напряжённое сердце от всех замков, на которые я пыталась закрыться, и мне стало легче.
Мама права. Это - моя жизнь. И мне быть в ней хозяйкой.
Да, надо уважать родителей. Но то, что отец платил алименты и дарил мне на дни рождения подарки, не обязывает меня выполнять все его прихоти. Потому что это был его долг.
А в новой, правильной семье, которую отец завёл сам, пусть он решает свои проблемы. И если он хотел себе мальчишек, пусть теперь уделяет им своё отцовское внимание! И помогает жене, которая родила ему сыновей.
