— Просто это все очень странно. Непривычно для меня. Ну знаешь, еще в таком виде…
— В оркестре так не одеваются? – спрашивает с улыбкой, глядя на меня через объектив фотоаппарата. Я в удивлении вздергиваю брови. Он добавляет: – Посмотрел твою страничку.
— Понятно. Что мне надо сделать?
— Делай, что хочешь. Значит, ты играешь на скрипке? Училась в консерве?
— Да. Прошла весь путь от музыкальной школы с детства.
— Представляю, как это было сложно… Упрись руками в талию, чуть вперед подайся и подбородок приподними. Отлично. Играла по девять часов в день?
— По восемь.
— Теперь боком встань, во взгляд добавь злости. Хорошо. А как вообще пришла к тому, что хочешь скрипачкой стать?
Я рассказываю, прерываясь на то, чтобы поворачиваться и делать то, что скажет Дима. Сама не замечаю, как расслабляюсь, болтая с ним. Как все проще становится позировать на камеру. Час пролетает незаметно.
— Уже все? – даже удивляюсь я.
— Фоток достаточно, – улыбается в ответ Дима. Он вообще много улыбается, и очень милый. Ведет себя тактично, уважительно.
— Теперь твоя фотосессия? – спрашиваю его. – Что мне нужно будет делать?
— Для начала переодеться, – Дима надевает мне на голову ковбойскую шляпу. – А еще нужно будет улыбаться. Справишься?
Я растягиваю губы. Справлюсь ли? Последние пару недель мне не до улыбок. Но сегодняшний день действительно словно разгрузил тяжесть, что лежала на плечах и душе.
— Попробую.
— И съемка будет в машине, тут неподалеку. Старенький джип.
Образ который придумал мне Дима кардинально отличается от моего первого. Если я хотела быть сексуальной, желанной, красивой, то он увидел меня безмятежной, улыбчивой, в легком струящемся платье, ковбойской шляпе. Он буквально заставлял меня смеяться. Правда, заставлял. Но главное, что у него получалось.
— Чья это машина вообще? – спрашиваю, когда мы заканчиваем.
— Одного знакомого. Ремонтировать никак руки не доберутся, а я использую как реквизит.
Мы идем в сторону студии, когда срывается ветер, и небо резко становится темным.
— Ох, кажется, сейчас ливанет, – говорю я, и в этот момент начинается ливень.
Теплый дождь, но сильный. Дима хватает меня за руку, и мы несемся оставшееся недолгое расстояние до студии.
В этом есть что-то такое… Милое, будоражащее, словно из детства. Легкость, от которой хочется смеяться и прыгать по лужам, не боясь дождя. И когда мы оказываемся в студии, я позволяю себе рассмеяться, откидывая назад волосы.
— Я под дождь сто лет не попадала, – говорю улыбающемуся Диме.
Правда, на мгновенье его взгляд сползает ниже моего лица, и улыбка теряется, но тут же все возвращается на свое место. Опускаю глаза и чувствую, как к щекам приливает жар. Легкое платье облепило тело, очертило каждый изгиб, от прохлады дождя грудь напряглась, и теперь видно…
Я обхватываю себя, прячась.
— Извини, – говорю зачем-то, – я переоденусь.
— Конечно, Ева.
Возле ширмы оборачиваюсь и снова ловлю Димин взгляд. Прячусь за перегородку и выдыхаю. Но это же был непрофессиональный взгляд. Я же не дура. Я видела, как Дима смотрел. В этом взгляде было явное желание.
Прикладываю прохладные ладони к горящим щекам. Нет, все это как-то некрасиво, совсем некрасиво.
Слышу шаги и снова обхватываю себя, пряча грудь. Выхожу из-за ширмы.
— Твои вещи.
Дима протягивает сумку, кивнув, забираю ее. Наши пальцы соприкасаются. Мои такие холодные, его горячие. Словно ожог оставляют. Как и взгляд, который он с меня не сводит. Я облизываю пересохшие губы, шепчу:
