- Серый, где у вас кофе? – раздаётся из гостиной голос Олега.
Чуть не забыла. Брат мужа сегодня ночует у нас. Вот пусть и пообщаются.
- Какой кофе, давай по коньячку. Спущусь сейчас.
И перед тем как уйти, снова зовёт меня:
- Милана, - ласково, - люблю тебя. Это правда.
Не отвечаю…
Пока не могу.
***
Уснуть до утра так и не получилось. Хорошо, что у меня сегодня выходной.
Разбитая, с головной болью и с выцветшими от слёз глазами, покидаю спальню. Запахнув халат, спускаюсь на первый этаж. Муж громко храпит, лёжа на угловом диване в гостиной.
Совесть чиста? Нет, дело в другом. На столе замечаю тарелку с заветренными кусочками колбасы, стакан, валяется пустая бутылка из-под коньяка.
Вяло выкидываю остатки еды в мусорное ведро, ставлю в раковину грязную посуду. Открываю воду, несколько раз брызгаю пальцами на сухую кожу лица. Надо бы взять себя в руки, умыться, причесаться, немного навести порядок. Сил нет...
За спиной хлопает входная дверь.
- Проснулась? – на пороге стоит Олег, - а у вас опять гости. Серый скорее мёртв, чем жив. Вас с племяшкой будить не стал. Некому было калитку открыть, пришлось мне. Ничего?
Поджав губы, качаю головой. Ох, как же не вовремя. Кого принесло в такую рань?!
- Здравствуйте, тётя Милана. Нам надо поговорить.
Из-за широкой спины Олега появляется Лиза.
- Входи. Ты не к Стасе?
- Нет, к вам.
Вытираю руки полотенцем.
В голове проносится мысль о том, что я, в отличие от Лизы, сейчас выгляжу отвратительно. Разводы вчерашней туши под глазами усиливают тёмные круги от бессонной ночи, причёска растрёпана, кожа бледная. А Лиза явилась при полном параде. Длинные пшеничные волосы струятся по плечам и спине, блестят как при солнечном свете. Пушистые ресницы загадочно порхают, обрамляя собой кошачий разрез глаз. Закусив пухлую губку, Лиза цепко осматривается. Заметив Сергея, сиротски свернувшегося под пледом во вчерашней одежде, она немного краснеет. Поняла, что мы спали отдельно.
- Ой, я не вовремя… Вы ещё отдыхаете? – в её интонации явно скользит облегчение.
- Всё нормально.
На самом деле нет. Мне тревожно. До кома в горле, до сердца, бомбящего мою грудь изнутри.
- Пойдём, - вздыхаю и веду подругу дочери на второй этаж.
Оказавшись в спальне, киваю ей в сторону кресла, сажусь на кровать напротив.
- Слушаю тебя.
Вскинув подбородок, смотрю на Лизу.
Я никогда не интересовалась её внешностью, мимикой, повадками. Она была для меня просто тенью дочери. Мы приглашали её на праздники, чтобы Стасе не было скучно. Предлагали пообедать у нас, чтобы Стася не оставалась голодной. Она была тихой вежливой подружкой, которую надо было обязательно проводить, когда забирали дочь с катка зимой, потому что одной идти ей было страшно. Улыбчивой девочкой, которую надо подвести после музыкалки, если их со Стасей занятия совпадали по времени. Не более. Как получилось, что важность Лизы для нашей семьи так неожиданно и весомо изменилась?
Теперь она сидит напротив. Наши взгляды встречаются. Одновременно с вызовом и уязвимо она смотрит мне в глаза. Нервно теребит яркую серёжку в виде голубой птички с раскинутыми золотыми крылышками.
Я снова нарушаю молчание, стараюсь придать своему голосу уверенности:
- О чём ты хотела поговорить?
- Вчера я ляпнула. И случайно обидела вас. К тому же…
Я прищуриваюсь, скрещиваю на груди руки.
- Возможно, даже до вас дошли какие-то слухи.
