Отвечать что-либо на его горькие слова опасно. Максимовский не так просто — в этом Данил прав как никогда. Просто верить его печальным глазам, которые он тут же отводит, никак нельзя.
Но ничего не могу поделать. Сердце отчего-то сжимается, как будто я увидела нечто обычно скрытое ото всех, глубинное, настоящее...
Покрываюсь мурашками и возвращаюсь поскорее к еде.
У меня всегда была слишком богатая фантазия. Я легко могла приписать человеку чувства, которые сама бы испытала в той или иной ситуации. Но, увы, это не всегда совпадало с реальностью. В некоторых ситуациях я слишком хорошо думала о людях...
Поэтому не нужно спешить и делать выводы. Это может завести в тупик, как однажды с Данилом и Юлей. Им я верила как самой себе, думала, что знаю. И чем все кончилось?
Максимовский тоже выпивает свое вино, но как-то чересчур быстро, залпом.
Эх, плохой из меня психолог. Как было бы чудесно разбираться в людях. Читать их по жестам, по взглядам. Мечта.
Наконец, тарелки пусты. Но пауза затягивается. Кому-то явно тяжело начать важный разговор. Впрочем, мне тоже.
Неужели Максимовский умеет нервничать? Юлька бы рассмеялась подобному предположению, но я отчетливо вижу все признаки: напряженно сжатые губы, отрешенный взгляд, сбитое дыхание. Странно, что он даже не пытается скрыть столь очевидные свидетельства.
— Давай перейдем к делу, — предлагаю я, не желая ходить вокруг да около. Обоим будет проще. Ну что мы как дети. — Назови своё условие.
Я намеренно употребляю единственное число. Нечего мне тут сто пунктов расписывать.
Желваки на его лице заметно дергаются. Он даже позволяет себе усмехнуться. Видимо, моя прямота подействовала.
Пытается незаметно сделать глубокий вдох, но от меня не ускользает и это.
Так непривычно. Наверное, его чувства к Юле и правда настолько сильные, что он плохо с ними справляется. А ведь обычно он хладнокровен и скуп на эмоции.
Они с Данилом в этом похожи, правда тот сейчас не сдерживается и проявляет их без попыток скрыть. Но так было не всегда. Когда-то и он прятал все внутри.
— К делу. Когда-то давно, я сказал тебе, что если мы будем вместе, то навсегда. И ты согласилась. Помнишь? — приходится кивнуть, хотя я, разумеется, ничего такого не могу помнить. — Я отдавал себе отчет, что жизнь длинная, и все может измениться, в том числе и ты. Можешь встретить того, кого полюбишь... Ты тогда только посмеялась. Но я просил, если подобное произойдёт, дай мне знать. Не устраивай цирк, не ври. И что же? Ты забыла?
Приехали. И что я могу сказать? Юлька зараза! О подобном в вообще-то неплохо было бы предупредить. Или она действительно забыла?
— П-прости... Напомни, когда это было? — тот случай, когда иду на риск, изображая потерю памяти. Если он говорит о начале отношений, имею право подзабыть за годы.
Морщится. Моя забывчивость ему не нравится.
— На выпускном. Когда ты рыдала у меня на плече.
Ах на выпускном! Вот оно что. Юлька тогда сильно перебрала, так что сто процентов ничего не помнит.
— Извини, я серьезно почти не помню. Все как в тумане. Потом ты не раз повторял, что не отпустишь меня, разве не так?
— Так, — подтверждает, и я перевожу дух. Мне вот это хождение по лезвию вообще не в кайф. Как им всем может нравится риск? Я ненавижу, когда в кровь поступает адреналин. Меня даже подташнивает от него. — Но те слова намного важнее остальных. Я ждал от тебя признания, только ты продолжаешь молчать. Поэтому вопрос: ты любишь Данила?
