Я вернула ее в коляску и вдруг поняла, что тоже хочу ребенка. До одури.
Мы перестали предохраняться, но беременность не наступала. Месяц за месяцем, год за годом, так прошло пять лет.
Я попала в замкнутый круг: задержка-надежда-разочарование-слезы. На улице я видела только беременных женщин и мама с маленькими детьми, часто закатывала истерики:
– Пустоцвет! Я – пустоцвет! Бракованная и бесплодная! Никчемная!
Макар поцелуями осушал мои слезы и ласково приговаривал:
– Очень даже кчемная! Карамелька, все будет хорошо! Поверь мне! Ты ведь всегда мне верила, малышка?
Макар переживал вместе со мной, но, видимо, ему надоело. Карамелька стала горчицей, он устал. И изменил. Приставучая Сабина не упустила свой шанс, дождалась, когда мой муж начал колебаться и добилась своего. А мне придется жить без него.
Я не хотела вспоминать то, что произошло сегодня и переключалась на приятное: стала выбирать имя ребенку. Все имена казались мне недостаточно хороши для моего будущего малыша и я отвергала их одно за другим. Но, наконец, определилась. Девочку назову Ксюшей, а мальчика – Кирюшей.
Решив такую трудную задачу, я улыбнулась и, наконец, уснула.
5. Глава 5
ЯНА
– Ксюша, солнышко, быстренько садись за стол! – я положила в маленькую тарелочку овсяную кашу и позвала дочку.
– И ты тоже будешь,есть кашу? – уточнила девочка. Она всегда зорко следила за соблюдением всех ритуалов.
– Конечно, доченька! Я очень люблю овсянку, – заверила ребенка, хотя, конечно, предпочла бы съесть по-быстренькому бутерброд.
– Ягодки не забудь! – скомандовала дочка. – И ор-р-р-ешки!
Ксюша недавно научилась выговаривать звук "р" и рычала когда надо и не надо.
Украсила кашу несколькими ягодками голубики, посыпала измельченными орехами и мы начали есть. Я дула на горячую ложку и Ксюша повторяла. Обезьянка маленькая!
– Сегодня у нас в садике утренник. Первый день осени. Я буду исполнять роль красного листика, – важно сказала девочка. – Ты не забыла, мамочка?
Озабоченно ответила:
– Конечно, помню, Ксюша. Приеду обязательно, но, наверное, немножечко опоздаю.
С утра на работе планерка, а утренник в одиннадцать. Наш директор любит совещаться, и, если планерка примет вялотекущую форму, я могу опоздать.
Ксюшины глазки мгновенно наполнились слезами:
– Но я так готовилась, мамочка! Красный листик – самая огромная-преогромная роль. Ко всем детям придут и мамы, и папы с большущими фотиками! А ко мне никто…
Ксюша заревела всерьез. А у меня разболелась душа. Я давно сказала дочке, что мы живем с ней вдвоем и папы у нас нет. И большую часть времени девочка и не вспоминает про отца, но я знаю, что она ждет его. Ксюша с надеждой смотрела на каждого мужчину, приходящего в наш дом, будь то немолодой сосед, которому срочно понадобился лимон, сантехник или мастер по наладке оптоволоконного интернета.
Когда я замечала ее ожидающий взгляд, сердце начинало нестерпимо ныть. Но я запирала боль внутри себя. Почти пять лет назад я решила, что не расскажу Макару про беременность. Даже хотела уехать из города, но мне повезло. Макар уехал сам. Друг Сабиночкиного папы предложил Ветрову должность главного юриста в нефтяной компании в Сибири, и Макар, не раздумывая, согласился. И кто бы отказался? Должность престижная, зарплата огромная. Уехал, и Сабиночку с собой взял – финансистом.
Прижала к себе дочку, поцеловала гладкую щечку, вытерла слезки.
