– Теперь ты расскажи мне свою правду, – как ни в чём не бывало, продолжает тесть, смело хватая с подноса сладости. – Что тебе вдруг стало «не так»? Столько лет ведь прожили, детишек завели. Почему на развод подали?
– А Виолетта вам что сказала? – интересуюсь удивлённо.
Полковник прищуривается, попивая чай, а затем выдаёт:
– Что характерами вы не сошлись. Мол, поссорились сильно. Да так, что друг друга видеть не хотите.
– Я люблю Виолетту, – признаюсь честно, а сам теряюсь в догадках. Почему не сдала меня родителям? Почему не сказала отцу правду? Ведь тогда виноват был бы я. А она взяла вину и на себя. Неужто всё-таки любит меня, несмотря на то, что я предал, совершил непростительную ошибку? – Но это я сделал ряд ошибок, которые, по крайней мере, очень сложно исправить…
– Каждый из нас не без греха, – вдруг по-отечески улыбается тесть. Знаю, если б он знал, что я растоптал его девочку изменой, то я уже был бы мёртв. Как минимум. Теперь понятно, почему меня не умертвили сразу. И почему я ещё могу свободно передвигаться. – Главное, осознать свои неправильные шаги и постараться исправить ситуацию.
– Да я… Осознал, – тоже глотаю кофе, но за сладостями не тянусь. Хочется тот торт, «Наполеон», который жена пекла примерно месяц назад. У неё получается такой воздушный крем, с хрустящими коржами… Я любил доедать остатки после сборки тортика - Ви всегда делала немного больше крема и лишний коржик… Да только я вряд ли теперь, вообще, его хоть раз попробую. Она уж точно никогда не станет мне что-то печь. – Вот только, как исправить, не знаю. Вы поймите, Анатолий Ренатович, ни дети, ни Виола не виноваты. Это я накосячил, – оттого, что я повторю это в десятый раз – вряд ли что-то изменится, но можно попытаться.
– Так исправляй свои косяки, Сева. Что ж ты, не знаешь, как делается? Завали её подарками, окружи вниманием, заботой. В конце концов, проходу ей не давай. Виолетта в этом вся в мать. Она сначала будет отнекиваться, сопротивляться, а потом сдастся. А там, глядишь, у вас всё наладится, отношения новыми красками заиграют. Как говорят, иногда даже измену, – на этом слове меня дёргает, – пара должна пройти, чтобы заискрить чувствами ещё сильнее, – тесть смотрит на меня открыто и прямо. Его светлые и уже немного блеклые глаза смотрят на меня без всей напускной строгости. Даже, кажется, с надеждой.
Это придаёт мне сил. И потому, когда через полчаса отец Ви уходит, я набираю жену. Спустя несколько долгих гудков она отвечает:
– Да? Что-то срочное, Сев?
– Виол, привет. Спасибо, что не рассказала родителям, что мы расходимся из-за меня, – в собственном голосе слышу радость и облегчение. Кажется, что если я всё-таки постараюсь, то смогу заслужить прощение моей благоверной.
Но она рушит все мои мечты одной фразой:
– Не принимай на свой счёт, это ради отца. У него в последнее время со здоровьем не очень.
– Понял, – отвечаю уже не так радостно. Тут тоже можно понять… Однако, мне что теперь делать? Не отчаиваться и думать, что я всё же могу восстановить наши отношения, семью? Может быть…
– Это всё? – спрашивает Ви. – Он… К тебе приходил, да?
– Да, только вот ушёл, – произношу негромко. – Я ничего не говорил ему о причинах развода, не переживай, – улыбаюсь даже просто оттого, что она не бросила трубку.
– Мне теперь ждать твоих в гости? Или ты не сказал ещё? – интересуется Виолетта, как бы между прочим, а я тем временем кайфую от её голоса. И надо ли мне было вот так похерить все наши годы счастливой семейной жизни? Действительно, она даже не старается очернить меня в глазах всех в округе. Родителям не сказала о причинах нашего развода, детей не настраивает против меня и… Ведёт себя адекватнее, чем я. Как там говорят? Хочешь узнать истину своей супруги, попробуй с ней развестись.
