Затем горячий душ и бокал вина. Позволяю себе это, чтобы совсем не сойти с ума. Немного расслабляюсь, сидя на подоконнике и просто рассматривая крыши родного города. Вместо того, чтобы думать, как жить дальше, я позволяю себе ни о чём не рассуждать и чувствовать, как вино немного расслабляет и успокаивает. Сомнительный способ успокоиться для мамы двоих детей. Но раньше именно я в нашей семье себя во всём ограничивала. Муж и дети на первом месте, ничего для себя, никаких поощрений… Всё для них.
Что ж, теперь будет иначе.
Кивнув себе на эту мысль, я допила вино и отправилась спать. Мягкая, большая постель приняла меня в свои прохладные приятные объятия с радостью.
Утром я собралась с мыслями и поехала первым делом за машиной. Почему-то с наступлением нового дня всё стало яснее и понятнее. Сразу поняла, что мне нужно уверенно говорить с мужем и отстаивать свои границы как человека, так и мамы. У нас ещё не настолько взрослые дети, чтобы они сами могли решить – с кем жить. Но они любят как маму, так и папу. Как минимум, мы нужны обоим. И нам необходимо найти то решение, которое будет для всех идеальным и верным.
Уже на своей машине я приехала к дому. Поднялась, прокручивая в голове картинки вчерашнего вечера. Аж в дрожь бросило на лестничной клетке при воспоминании о драке между мужчинами. Зачем они дрались? В этом точно не было смысла.
Но мне не понять. Я – женщина, и привыкла всё решать иначе. А мужчины такие, им главное кулаками помахать, не выясняя причины. Лишь потом, уже побитые, в крови, ничего не видя, они могут смотреть на противника. И говорить…
Всё же психология у мужчин и женщин разная.
Открываю квартиру и вхожу внутрь. Тихо. А мужа я замечаю спящим на диване в гостиной. На журнальном столике разбросаны лекарства из аптечки, а лицо мужа представляет собой какое-то фиолетово-синее безобразие. Правый висок и губы разбиты, но он явно умывался и обрабатывал раны, всё выглядит аккуратно.
В спальне нахожу документы на детей, на свой автомобиль и прочие личные документы. Складываю всё в сумку и возвращаюсь в гостиную. Почему-то мне кажется, что он вряд ли будет через суд забирать малых. Как бы это не звучало, но дети для мужчин обычно больше обуза, чем обязательство и обычная рутина. Сева любит детей. Но совмещать их график со своим не сможет.
– Зачем пришла? – я подпрыгиваю от неожиданности и поворачиваюсь в сторону дивана. Сева неотрывно смотрит на меня. – Иди к своему ёбырю.
– Я не изменяла тебе, Сев, – уверенно говорю я, всё же желая быть в его глазах невиновной. – Никогда. А ты изменял, – прикусываю губу. – Если бы я не увидела, сколько бы это продолжалось? Месяц? Год? И сколько ещё это продолжалось до того, как я узнала…
– А что тогда делал в этой квартире тот мужик? – удивлённо спрашивает Сева, пропуская мои слова о его измене. – Испачкался чем-то и решил застирать одежду?
– Да! – бросаю я.
– Ага, конечно, – смеётся муж. – Так я и поверил.
– Можешь не верить, – я пожимаю плечами и разворачиваюсь, – это твой выбор. – И только делаю несколько шагов в коридор, тут же попадаю в руки Севы. Он прижимает меня к себе и касается избитыми губами моей шеи. Я поджимаю губы, ведь мне, чёрт подери, так нравится это… Поцелуй, невесомый и нежный.
– Не уходи. Я не смогу без тебя.
– Сможешь… Ты ведь был с той девушкой. И не раз. Ты говорил, что она – богиня, а я, твоя жена и мать твоих детей, и рядом не стою, – слёзы обжигают кожу и мне горько вспоминать это снова. – А потом приходил ко мне и говорил, что сильно любишь.
