- Мне все равно, - передернула плечиками вредина, поглаживая кота по шелковистой шерстке. – Я это не надену, и точка, и ужинать не спущусь. Передайте своему хозяину, что я объявляю голодовку до тех пор, пока меня не отпустят.
Вздохнув, горничная аккуратно разложила платье на кровати, поставила на пуф коробку с туфлями и вежливо кивнув, удалилась. Видимо побежала жаловаться начальнице, этой строгой дамы, или же передавать ультиматум своему Вадиму Алексеевичу.
Минут через десять пришла другая горничная, и принесла на подносе ужин. Составив тарелки на круглый стол возле окна, она, пожелав гостье «приятного аппетита», ушла, не забыв запереть дверь на ключ.
- Паразиты, - озлобленно прошипела Ася, однако голод взял свое, так как с вчерашнего вечера у нее не было во рту маковой росинки, а пахло чего греха таить соблазнительно вкусно. – Ладно, посмотрю, чего это она принесла.
Подсев к столу, изголодавшаяся девушка умяла все до последней крошки, хотя порции были большими, и принесли сразу три блюда: легкий спаржевый суп, отварной картофель с отбивными из мраморной говядины, тающей во рту, и вкуснейшее сливочное суфле.
Сыто улыбнувшись, Ася вытерла рот салфеткой и отбросила ее на стол.
- А ничего так, кормят в тюрьме вполне сносно, - усмехнулась она. – А я-то думала, что только макароны дают с подливкой. Теперь бы еще чашечку кофе выпить с кусочком тортика, желательно Захер, и желательно доставленного из Вены.
Желание ее вскоре исполнилось, правда, тортик был не из Вены, а выпечен местным поваром. Хотя был нежнейшим и вкуснейшим из тех, что ей удавалось пробовать за последние три года проведенных в Австралии, на побережье океана, где преимущественно преобладала местная кухня. Наевшись и напившись, Ася изъявила желание принять душ, чтобы отмыться от всей той грязи, что вылили на нее с утра раннего, и после долгой поездки за город. Как только горничная пришла за чашкой и блюдцем, то она робко попросила ту посодействовать, и принести что-нибудь из одежды. На что та посоветовала ей перейти из хозяйской комнаты, в отведенные специально для нее апартаменты. И, понимая, что другого выбора у нее нет, Ася согласилась.
Приняв душ и переодевшись в чистую одежду, видимо принадлежавшую какой-то не известной ей женщине, Ася, сидела за туалетным столиком из светлого, матового дерева с золотым тиснением, и расчесывала волосы чужой щеткой, предварительно сняв с нее пару светлых волосков, явно не своих, а наращенных. Видимо барышня, частенько ночевавшая в этом особняке, тщательно следила за своей внешностью. Да и губа у нее явно была не дура, если покупала такие шикарные наряды, и скорее всего не в столице родины, а где-нибудь в Европе. Ну что же, Ася ее за это не могла винить, так как тоже предпочитала покупать бренд, а не подделку, сшитую в лучшем случае где-нибудь в Казахстане, а не в Бангладеше. Здесь же на столике стоял ларец из хрусталя, а в нем играя в свете лампы, играли всеми цветами радуги ювелирные украшения. Массивные кольца, серьги, колье, браслеты прочая мишура. Хоть и сверкало все это богатство заманчиво, но у Аси не возникло желания покопаться в украшениях, выбрав что-нибудь себе на вечер, ей было достаточно того, что она позаимствовала у неизвестной барышни одежду. Эх, вот если бы здесь была ее сестрица, то та уж покопалась от души, любила Саня с детства всю это красоту, в то время как она, Ася, была практически равнодушна. Нитка жемчуга, серьги гвоздиками, кольцо обручальное… кстати, забытое на тумбочке в номере гостинице. Ну и ладно, так даже лучше. Она не сможет простить мужа, разве такое вообще прощается? Он же, трусливо поджав хвост, умчался, бросив ее в беде!
