К моему удивлению, свет в окнах горит. Тихонько стучусь в дверь и жду. Если мачеха не спит, то братик уж наверняка видит десятый сон.
− Лина? – распахнув дверь, Гретта удивленно смотрит на меня, а затем на моих сопровождающих. – Что ты здесь делаешь в такое позднее время?
− Прости, − виновато отвечаю я и натягиваю улыбку.
− Да какие извинения! – спохватывается она и затягивает меня за руку в дом. – Просто ты никогда так поздно не приезжала, вот я и удивилась. А твои… − она растерянно смотрит на меня и осторожно кивает головой в сторону Сайна и стражников, − Тоже будут с нами в доме? У меня нет столько спальных мест.
− Не переживайте, леди, мы уже уходим, − произносит Сайт, ставит саквояж на табуретку и удаляется, закрывая за собой дверь.
− Леди, − усмехается Гретта, глядя на меня, и тут же хмурится. – На тебе совсем лица нет. Что-то случилось? Поэтому ты так поздно приехала?
− Случилось, − грустно улыбаюсь я и опускаю взгляд, чтобы не показывать нахлынувших вмиг слез.
− Ну, идем-идем скорее на кухню, все расскажешь.
Гретта приобнимает меня за талию, заводит в кухню и усаживает за стол.
− Чаю? – спрашивает она и тут же машет рукой. – Хотя, какой чай! Ты ведь с дороги, наверняка голодная!
− Спасибо, я не хочу есть, − останавливаю ее. – Достаточно будет только чая.
Через пару минут на столе уже стоят большие чашки с ароматным чаем и блюдечко с круглыми шоколадными конфетами. Гретта всегда их готовила для нас с папой, чтобы порадовать чем-то сладеньким. Денег на покупные сладости все равно не было, но и домашние были ничем не хуже.
Вернее, я так думала раньше, потому что сравнивать особо было не с чем. Зато теперь я знаю, какие потрясающие десерты бывают в богатых домах. Но я бы с радостью отказалась от этих излишеств, лишь бы вернуть свою прежнюю жизнь. Да, бедную, нелегкую, зато без страшных душевных терзаний из-за отсутствия любви и верности мужа.
Закидываю в рот темный шарик, который тут же растекается сладковатой горечью во рту. Вкус моей прошлой жизни, вкус свободы.
− Ну же, не томи, рассказывай, − торопит Гретта и накрывает мою ладонь своей.
Я знаю, что она меня поддержит, но все равно так стыдно и страшно обо всем ей рассказать!
Отпиваю из кружки горячий чай, смывая привкус конфеты, и на выдохе произношу:
− Мой муж мне изменяет. С леди Миарель…
Какое-то время разглядываю узоры на скатерти, изо всех сил сдерживая слезы, которые так и хотят вырваться наружу. Но молчаливая пауза затягивается, и я поднимаю растерянный взгляд на Гретту.
Она сидит хмурая, губы сжаты в плотную тонкую линию. Явно недовольна. Вот только не пойму, чем именно: моей новостью, или мной?
− Ты уверена в этом? – тихо спрашивает она, стискивая мои пальцы в своей ладони.
− Абсолютно. Я застала их вместе в его же покоях. И они вовсе не разговаривали, −слова даются с трудом, и мне все же не удается сдержать слез.
− Ну-ну, не плачь, − Гретта пытается меня успокоить, отчего я начинаю себя жалеть и лишь сильнее плачу.
− А потом он сказал, что не любит меня, − всхлипываю, продолжая рассказ. – Сказал, что истинность и любовь не имеют никакой связи! Что от меня ему нужны только наследники!
Прячу лицо в ладонях и рыдаю. Мне стыдно плакать при Гретте, стыдно и за то, что со мной вообще произошло подобное.
Все же несколько месяцев в знатном доме принесли свои плоды. Мне неловко выражать свои эмоции при других, даже близких людях.
