- Ты обязан лететь на завод! Там бастуют рабочие, успокой их, объясни, что завод не продан, зарплата будет выплачена чуть позже в полном объеме! – стальной голос деда разлетался по всему дому. – Мы остановили рейдерский захват наших заводов. Справимся, выкрутимся, пусть люди переждут.
- Отец, у меня плохие предчувствия, не надо лететь завтра на завод, - сопротивлялся мой отец слабым, ничего не решающим голосом.
- Я здесь определяю, что надо делать, а чего не надо! Понял?! – дед шарахнул кулаком по столу, раздался жуткий звук трескающейся по швам итальянской древесины.
- Степан, мы полетим вместе, - мамин голос спокойный и обволакивающий тут же заставил отца согласиться.
Они улетели наутро в свой последний полет, на обратном пути частный самолет разбился, рухнул в тайге.
***
Прошло девять долгих лет, многого не помню. Мои воспоминания сложены в длинные нити памяти со слов гувернантки, домработницы, деда. Я собирал их по частичкам, и они очень дороги мне.
Последние годы ругаю себя за то, что упустил шанс, не дав поцеловать себя маме в самое последнее утро ее жизни.
А еще всё больше думаю о том, что тогда на завод должен был лететь дед.
Он должен был разбираться с огромными проблемами, но он решил приобщить отца, научить его чему-то, поэтому надавил, заставил исполнить свою прихоть, отправив вместо себя сына Степана.
Расследование авиакатастрофы заняло год. Следователи установили, что несчастный случай был подстроен умышленно, но человека, выпустившего в рейс неисправный борт, так и не нашли.
- Ты убил моих родителей! – бросаю деду в лицо. – Если бы сам полетел, тогда они бы жили!!
- Вот как? – голубые глаза становятся ледяными. – То есть ты мне желаешь смерти?
- Я не то сказал! Не выворачивай мои слова! Всё из-за твоего гребаного бизнеса! Родители и я – мы ненавидим его! А ты нас заставляешь пахать на себя, – рычу с обидой.
- Собственный внук пожелал мне сдохнуть! – дед трет руками виски. – Если ты меня так сильно ненавидишь всем сердцем, может тебе уйти из этого дома? – выпаливает дед в обиде.
- Выгоняешь на улицу?? – ошалело смотрю на него. Как бы мы ни ругались, деда Григорий никогда не позволял себе подобных вольностей.
- Почему же, нет! Езжай к бабке – предательнице, живи с ней.
После смерти сына Степана бабушка развелась с дедом, получила от него компенсацию, уехала жить в Питер. Она не смогла простить мужа.
- Тебе больше не придется жить на деньги, заработанные мною в «гребаном» бизнесе. Давай сюда все банковские карты!
- На! Подавись! - в порыве высыпаю из черного кожаного портмоне десятки карт. – Ты меня душишь, не даешь жить своим умом, собственным сердцем! – ору в припадке. – Не зря бабушка сбежала от тебя. Устала от приказов и давления. Ты ее достал!! – режу воздух ладонью в области своей шеи.
Мне не хватает воздуха. Хочу выбраться из этого дома, который ненавижу.
- Тридцать минут на сбор вещей, - бесцветным голосом произносит дед.
Высокая сгорбленная фигура понуро бредет прочь от меня.
- Справлюсь без тебя! – бурчу себе под нос, широкими шагами несусь к себе в комнату. – Достали вы меня все!!
Через двадцать минут сбегаю вниз, в руках небольшая спортивная сумка.
Дед протягивает одну из моих карт.
- На ней денег ровно столько, чтобы добраться до бабки.
Выдергиваю серый пластик из дрожащих пальцев.
- «Спасибо» говорить не буду! - Не глядя деду в глаза, выхожу вон из дома.
