А сейчас… волнение вспыхнуло мелкими иголками, но у меня, как говорит Поля, память отличная. И поэтому, улучив момент, я от души кусаю нижнюю губу Платона.
Он шипит от боли, выпуская на свободу мой рот, но не позволяет отодвинуться от него даже на сантиметр.
- Что именно тебе напомнить? Как ты, трахнув свою помощницу у стены своего любимого кабинета, через час вжал в эту же стену меня?! Или лучше напомнить, чем закончился наш офисный трах?!
- Я не изменял тебе, Алая, – запустил старую пластинку Аристов.
- Ой, не надо «ля-ля». Уверена, что эта твоя Кристина не первая и не единственная любовь на скорую руку.
- Ты оглохла?! Я говорю, что не изменял, а ты привычно продолжаешь дискуссию сама с собой.
- Я тебе тоже тогда сказала, что не брала тех документов и тем более не подставляла тебя.
Он молчит, буравя меня взглядом. Естественно, ему нечем крыть в ответ.
- Вот! Один – один, Платоша! Поэтому не надо делать из меня козу и суку в одном флаконе, которая должна не верить собственным глазам.
Мы слишком близко. Его чересчур много вокруг меня: тепло сильного тела, знакомый запах парфюма, и а ещё вагон воспоминаний, где нам было охрененно хорошо вдвоём.
Горечь топит меня с головою.
- Ты сам всё сломал, – зло шепчу ему в лицо. – Сам похерил, а потом ещё и похоронил для надёжности.
- Алая… – глухо отзывается он, но я уже слушала его. Больше не хочу. Не могу.
– Я Алла, пора бы запомнить и не пытаться воскресить давно умершее тело. Если я захочу посмотреть на зомби или Франкенштейна, то всегда могу сходить в онлайн-кинотеатр. Теперь отпусти, мне пора успокаивать подругу.
- Ну да… тебе другие всегда были важнее меня. Я то не достоин твоего сочувствия!
- Ты сам себе не плохо сочувствуешь. Я так не умею.
Больше терпеть волнующие прикосновения у меня нет сил, поэтому протиснув вторую ладонь между нами, толкаю в грудь Аристова.
Он поддаётся, выпуская меня. Я тут же, пока его сволочная личность, не передумала, отступаю к дверям.
- Полю больше не трогай. И забери у неё этого звезданутого боксёра.
- Я её не трогал, а забрать клиента не могу. Тренер Сириуса попросил «свежее» лицо, я организовал. Всё остальное – не мои заботы.
И вот так всегда! Едва страсть покидает этого мужика, он превращается в грандиозного отморозка.
- Я тебя услышала, Платоша. Надеюсь, и ты меня тоже.
Ухожу, не прощаясь, ибо никогда и не здороваюсь. Желать здоровья этому индюку я категорически не желаю.
Почти перед домиком мой телефон вибрирует.
Босс-говнюк: «И всё-таки ты моя должница».
Я: «И все таки быть сволочью ‒ тяжелая работа, но кто-то должен это делать. Ты отлично справляешься! Продолжай.»
Уже собираюсь зайти в дом, как замечаю в шезлонге Полину.
- О, дорогая, решила позагорать при свете звёзд?
- Немного. Думаю лунный оттенок загара прекрасно ляжет на мою бледную кожу.
Барышникова расстроена, но обсуждать пока не хочет. Я не лезу. Иду в дом и прямиком направляюсь в душ.
Прикосновения этой сволочи до сих пор горят на теле, но мочалка и гель для душа исправят эту ситуацию. Просто иногда приходится повторить эту процедуру многократно.
Как тогда. Два года назад. Я мылась раз шесть подряд, но мне всё равно мерещился запах Платона, его спермы, когда кончил мне на живот, пачкая блузку. А ещё … парфюм его помощницы. Эта козлина, трахнув её, даже душ не принял и сразу засунул свой член в меня.
Я спокойно приняла его объяснения на мои обвинения в его неверности, а потом также спокойно пережила приступ аристовой страсти, впервые не кончив, будучи рядом с этим мужчиной.
