Мне хочется сквозь землю провалиться. Как же так вышло, что три недели он убеждал меня, в том, что я практически в идеальном браке, а стоило случиться тому, чего мы хотели, похоже, что оба, как произошло это.
Анрэй воспринимает моё молчание как согласие. Обаятельно улыбнувшись, он приобнимает меня за талию и ведёт к сцене, высотой с две-три ступеньки. Музыка стихает, все взгляды обращаются к нам.
– Дамы и господа, – голос у чудовища звучный и немного рычащий. – Рад приветствовать вас на благотворительном вечере. Сегодня мы здесь, чтобы отдать дань уважения моему предшественнику, лорду Крертону. Он оставил нас неожиданно, не успев подготовить себе смену. Сегодня я предлагаю всем вам выразить свою благодарность безутешной вдове, которая не смогла присутствовать, сославшись на то, что её горе слишком велико, чтобы возвращаться туда, где сильнее всего память о нём. Думаю, я не вправе судить её за это.
Я обвожу взглядом толпу и поражаюсь тому, как его воспринимают. Размалёванные девицы у стены выглядеть так, будто увидели своего любимого певца и лишь чудом ещё не бросились лобызать его ботинки. Если в нашу сторону полетят трусы, я не удивлюсь.
Мужчины грустны и суровы, женщины постарше прижимают ладони к груди. Религии как таковой здесь нет, не считая их символичному поклонению Луне, но Анрэй вполне может организовать подобное вокруг себя. Поражает то, как все они реагируют на этот пафос.
Как же он бесит!
– Ну и чтобы не начинать веселье с грусти, прикрою свою речь приятной новостью, – чудовище прижимает меня к своему боку и улыбается пугающе искренне. – Там, где есть смерть, всегда оказывается и жизнь тоже. Некоторые из вас потрясающе проницательны. Даже во время предвыборной кампании мне было проще уходить от ответов, в отличие от сегодняшнего дня. Да, вы правы. Моя очаровательная жена в положении, доктор Лардж подтвердил.
Девицы у стены заметно грустнеют, остальные звенят бокалами, недружно и, как мне кажется, не очень искренне поздравляют нас. Анрэю приносят поднос с бокалами, он берёт один, а после мы синхронно мотаем головой. Я, потому что не знаю, что в напитках, чудовище, вполне может быть, из-за вредности.
Снова звучит музыка. Мне хочется поскорее уйти с глаз. Люди нервируют. Мне нужно подумать над тем, что делать дальше.
– Анрэй, я хочу уйти, – жалуюсь я. – Мне плохо. Я хочу прилечь.
Запрещённый приём, но лучше уж так.
– У нас интервью с газетами. Ты уже расхотела с ними говорить? – издевательски фыркает он, оглядываясь.
На миг я думаю о том, чтобы действительно остаться и выложить журналистам всё как есть. И про моё попадание, и про Анрэя и про сестру Мии, но что-то останавливает меня в который раз.
Не знаю точно что. Будто бы тупая надежда на то, что нашу «семью» ещё можно починить.
– А знаешь, что ещё я думаю, – скалится чудовище, склонившись к моему лицу. – Ты передумала общаться журналистами потому, что тебе нравится происходящее сегодня с нами.
– Я просто хочу уйти отсюда, – цежу я сквозь зубы. – Чего ты прицепился ко мне? Разве не в твоих интересах, чтобы я не мешалась и сидела тихо?
– Пф, чего ты такая скучная? – Анрэй закатывает глаза. – А где истерика? Где драма? Ну же Мия. Если ты и дальше будешь такой рыбиной ничего не изменится.
– А что должно измениться? – фыркаю и снова пытаюсь вырвать руку из его захвата. – Слушай, определись уже, чего ты от меня хочешь! Чтобы я сидела и не отсвечивала или публичных скандалов, из-за которых тебя вышвырнуть отсюда!
