То, что надо как-то решать семейный вопрос, было и так понятно, но разговаривать с мужем я пока не готова. Боялась, что разревусь, как только услышу его голос, а реветь мне уже надоело. Хотелось несколько дней пожить в новой жизни, успокоить нервы, прийти в себя и собраться с мыслями.
Я еще не знала, прощу его и вернусь или, наоборот, мне настолько понравится жить без него и быть самостоятельной, что я подам на развод.
Картина того, как он трахал Лариску на нашей кровати, по-прежнему стояла перед глазами. И как он хватал меня за шею и швырял на пол, и в кабину лифта… Я никогда не была гордячкой или сильно обидчивой, но тут ситуация другая. Я ему жена! Жена, а не подружка, с которой он провстречался пару недель, а потом решил сменить на новую.
Одно дело, когда я не знала о его похождениях на сторону и совсем другое сейчас. Так ничего и не придумав, я убрала мобильник и начала готовить второй завтрак.
Вскоре пришел Вася, и мы сели кушать.
***
Алина проснулась только к полудню.
Я готовила обед для прислуги, когда из гостиной раздался ее голос:
— Лохудра! Эй, лохудра!
Отзываться на обидное прозвище не хотелось, но гневить подружку босса, которая может тут и хозяйкой стать, совсем не хотелось.
Я прошла на зов и сказала:
— Доброе утро, Алина…
— Сергеевна, — подсказала она и добавила, — сделай мне сэндвич с ветчиной и сыром, подай кофе американо и половинку грейпфрута. Я буду есть в спальне. Поняла?
— Да, — кивнула я, — сейчас все сделаю.
Она отправилась наверх, а я смотрела ей вслед. На ней был красивый короткий халатик из тонкого шелка, весь в ярких больших тропических цветах и домашние тапочки, больше похожие на туфельки с мохнатыми меховыми помпонами. Я подобные тапки и халат видела на маркетплейсе, и тоже хотела приобрести, но Рома не разрешил. Его устраивала моя простая домашняя одежда… И нижнее белье, которое Лариса однажды назвала «прощай молодость».
Блин, мне всего двадцать два, а я превратилась в женщину на закате жизни, у которой уже все позади и больше стремиться не к чему. А Рома только поддерживал этот образ, хотя, оказывается, ему нужно было совсем другое.
Я готовила завтрак для вредины, а сама продумывала план обновления себя с первой зарплаты. Нужно накупить красивого нижнего белья, пару ночных сорочек, в которых не стыдно показаться перед мужчиной, и халатик молодой женщины, а не фланелевую радость пенсионерки. Даже если я буду целыми днями ходить в форменных платьях, то буду знать, что под ними я красиво одета.
Вот даже взять, например, Мэй — не модель, груди выдающихся размеров нет, даже говорить не может, а держится так уверенно, словно она тут за главную. А я от всего шарахаюсь, сутулюсь, мямлю… Что же Ромка со мной сделал за годы брака? Смелостью я никогда особо не отличалась, но рядом с одними мужчинами женщины расцветают и чувствуют себя уверенно, а я явно где-то свернула не туда в своем семейном «счастье». Кажется, мне надо взять несколько уроков самоуверенности у Мэй.
Завтрак для Алины был готов, и я пошла наверх. Я уже знала, где находится хозяйская спальня, и постучала в нужную дверь:
— Заходи, — раздался голос вредины.
Я нажала ручку и вошла, неся поднос на одной руке.
Комната была огромна, как три зала в Роминой квартире, и окно почти во всю стену. Тумбочки, комод, над которым висела плазма, столик и кресла — все было из одного набора. А кровать! Да на ней можно было впятером спать и друг другу не мешаться, примерно три на три метра! Зачем людям такие огромные кровати? Я недоуменно оглядывалась, а Алина ехидно поинтересовалась:
