Измена. (не) родной от горничной - страница 2

- Пап, гляди! Новое мясо!

Сын-переросток быстро прижимает меня к себе спиной, крепко обхватив за талию. О том, что ему уже не больно, даже подумать не успеваю, как его влажный язык дотрагивается до моего уха. Фу…

- Да отвяжись ты от меня! – кричу уже громко, оттолкнув нахала, и отпрыгнув от него.

Смотрю на Лазаревых. Один нахально улыбается, пожирая глазами. Второй смотрит сердито, будто это я к его сыну приставала.

Мне тяжело дышать. Я взволнована. Это замечает старший Лазарев.

- Значит так, - обращается он к сыну, - девушку больше не трогать. В случае чего, - это уже ко мне, - можете смело мне жаловаться на поведение этого негодяя.

Дальше Лазарев старший спокойно садится во главе стола, кладет руки на стол, что несвойственно правилам этикета, и смотрит на меня выжидающе:

- Мы сегодня завтракать будем?

- То есть..., - начинаю заикаться, - вы меня не уволите?

- А надо? – не меняя выражение лица.

- Да брось, красотка! – подмигивает мне Кирилл. – Все нормально, - присаживается и он за стол.

И как это понимать? Типа меня еще и простили?

Я начинаю медлить. Привыкла, когда все и всегда ясно. Даже мама не стесняется в своих мыслях. Сюда она в буквальном смысле меня пристроила, чтобы я смогла или хорошо зарабатывать, или найти себе богатого мужа. Только сейчас понимаю, что закинули меня в логово двух холостых мужчин, не просто так. Кириллу уже семнадцать. Возраст согласия достиг. Значит, вполне может зайти за жениха. Мне же всего девятнадцать. Два года разницы – это ерунда. Но уверена, что мама была бы рада видеть в своих зятьях Лазарева старшего. Впрочем, скоро она мне об этом прямо скажет.

- Вы новенькая, - начинает объяснять Всеволод какой-то.., - и можете не знать, что в нашей семье ценится время. Мы не привыкли тратить его впустую.

- И? – вырывается у меня непроизвольно, да еще и с претензией.

- И завтрак уже давай, - смеется Кирилл, но как-то миролюбиво, без злости и ехидства в глазах. – Я видел, у тебя там что-то уже есть, - кивает он в сторону столика.

- Извините, - смущаюсь, когда до меня доходит абсурд ситуации.

Собираюсь с духом и хочу уже наклониться к нижней полке за тарелками, но вовремя вспоминаю, что стою не так. Самый смачный ракурс сейчас как раз образуется перед лицом Лазарева старшего. Инстинктивно выпрямляюсь и одергиваю форму, которая и без того длинная. Мне так даже слегка ниже колен. Разворачиваюсь лицом к мужчинам и начинаю выставлять оставшиеся приборы и продукты.

- Благодарю, - заглядывая мне в лицо, произносит Всеволод какой-то…

- Спасибо! – приступает к завтраку Кирилл, не соблюдая этикета.

Он есть руками то, что удобно есть. Яйца, многочисленные бутерброды, которые делает с использованием не ножичка, а своей же вилки. Ему она нужна чтобы уплетать овсяную кашу. Почему вилкой? Не знаю. Что у меня было, то я и вынесла.

Оставляя столик в столовой, ухожу на кухню. Стараюсь делать это как можно тише и незаметнее. Я даже прикрываю руками свой зад, чтобы на него не пялились. И нет, я не преувеличиваю. Сразу же слышится смешок от Кирилла.

- Ты совсем спятила?! – налетает на меня сразу Агата Ярославовна, но делая это тихо.

- Чего? – не понимаю, о чем она, но все равно говорю тише.

- Ты кого собиралась ударить? – поясняет. – Это же Кирилл Всеволодович. Сын хозяина.

- И что мне нужно было дать себя лапать? – таращу на нее глаза, говоря чуточку громче.

- Будут лапать, будешь молчать и радоваться, - сквозь зубы, но замолкает. После паузы говорит с ненавистью в голосе. – Как же вы меня достали. То сами в койки к ним прыгаете, то недотрог из себя строите!