Но мы поехали в тир.
Половину дороги она молчала, а когда я спросил, как дела на учебе, между нами завязался разговор.
Ужасно приятно с ней разговаривать.
***
Он приезжал рано утром и ждал меня. Затем отвозил на работу, а после института мы долго гуляли по Дворцовой площади, заглядывали на Невский. А вчера он купил билеты в театр. Герман сказал, что мы пойдем смотреть премьеру с Безруковым. Билетов нет, ему удалось достать лишь заветных два.
Он рассказывал о работе, я говорила об институте. Я узнала, что он может есть лимоны без сахара, хотя я терпеть не могу кислое. Ненавидит опаздывать, а я же наоборот, постоянно спешу, чтобы не опоздать. Казалось, ничего общего, но это еще больше притягивало. Тянуло с невероятной силой, магнитом из альнико.
- У тебя есть брат или сестра? – спросила я, когда мы холодным вечером вышли из кафешки, где подавали очень вкусный горячий шоколад.
Он взял меня за руку.
- Нет. Я единственный ребенок в семье, - твердо ответил он. – А ты? Ты единственная в семье?
Я опустила голову. Посмотрела на свои разношенные сапоги и подумала, что скорей всего да. Не хотелось бы, чтобы мои родители оставили под дверью роддома еще моего брата или сестру.
Герман внимателен ко мне и не только ко мне. Купил белые хризантемы и коробку конфет «Крокунов» для Игоревны, которая кричала на него очень громко, как потерпевшая, потому что он припарковал свою машину возле ее рабочего инвентаря. Метелки летели, Игоревна ругалась бранью, а Герман дарил ей цветы. При виде огромного букета и шоколада – она растаяла, как снеговик, после затяжной зимы. Улыбка озарила ее круглое лицо, и Игоревна добродушно рассмеялась.
В очередной будний день, когда шел мокрый снег, который налипал на одежду, оседал на ресницах, Герман заехал за мной. Я хотела с ним о чем-нибудь поговорить, но он сосредоточенно смотрел на дорогу, а на половину пути резко остановился.
- Что случилось?
Герман сложил руки на руле и повернулся ко мне.
- Не хочу возить тебя на эту работу. Не хочу, чтобы ты работала. Хочу, чтобы ты сидела в нашем доме и читала модные журналы. Занималась собой, домашним уютом.
- Мне нравится работать в цветочном магазине. Да, там небольшая зарплата, но я могу совмещать учебу и работу.
- Хочешь, я тебе хоть целую оранжерею куплю? Свой цветочный магазин? Только переезжай ко мне.
Я потянулась к нему, провела ладонью по его гладковыбритой щеке.
- Герман…
Он поцеловал меня в губы. Сначала легко, потом нежно. Затем отступил, смахнул прядь волос с моего лба. А я подумала о том, неужели это все? Ведь я хотела, чтобы его губы снова касались моих губ.
– Я просто уверен, что ты навсегда вот здесь, - он приложил мою ладонь к своей груди. - Слышишь, я потерял сердце.
- Как потерял? – переспросила я, изогнув брови.
- Оказывается вот так легко. Теперь оно принадлежит тебе.
Я молчала, чувствовала, как гулко бьется его сердце и на самом деле не знала, что сказать.
Лишь, когда мы подъехали к цветочному магазину, я вышла из машины, но затем вернулась. Заглянув в открытое окно его авто легко ответила:
- Хорошо. Я перееду к тебе, - и на прощанье отправила воздушный поцелуй.
Его губы расплылись в улыбке. Он резко дал по газам, машина рванула с места, оставляя на мокром асфальте черные следы от шин.
***
Не знала, как об этом сказать Маше. Но увидев меня, возле открытого чемодана, она обо всем догадалась.
- Вижу у тебя для меня новости, - она метала молнии глазами.
