– И это на помойку, – срывает со стены картину по номерам, которую я рисовала самостоятельно, швыряет на пол и начинает топтать, словно сумасшедшая.
Как-то реагировать на подобную выходку я не решаюсь. Девушка явно не в себе и не отдаёт отчёта своим поступкам.
– Вот так тебе! Так! Школа с золотой медалью, университет с красным дипломом! Поедешь обратно в нашу дыру! Будет коровам хвосты крутить, а я займу твоё место! – нервный смешок слетает с её губ. – Хотя чего это я скромничаю? Я уже его заняла! Давно и надолго! Навсегда! Чтоб ты знала, мы с Игорем спим за твоей спиной уже не первый год! Он каждый день кормит меня обещаниями, что вот-вот выгонит тебя! – орёт, словно ненормальная, и окончательно уничтожает своими ногами картину.
От её слов становится больно. Не описать, как больно… Мерзавка таскалась с моим мужем у меня за спиной, а я была слепа, как последняя дура.
– Пошла прочь! – цежу сквозь зубы.
Кажется, ещё немного, и я окончательно выйду из себя. Что есть сил схвачу мерзавку за руки и спущу с лестницы прямо в сугроб!
Но этому было не суждено случиться, ведь в следующее мгновение входная дверь распахнулась, и через порог перешагнул лично владелец дома – Доронин Игорь Николаевич. Мерзавец, предатель и подлый изменник.
Словно ужаленная, Мария отскакивает в сторону и натягивает на своё лицо невинную физиономию.
Если бы Игорь зашёл немного раньше и своими глазами увидел, чем тут занималась его подстилка, то наверняка покрутил бы у виска. Но, увы, мерзавка успела отскочить в сторону и скорчить такую гримасу, будто бы к погрому она не имеет никакого отношения.
– Всем привет, – закрывает за собой входную дверь и пробегает удивленным взглядом то по мне, то по своей потаскухе, то по учинённому погрому.
– А чего картину сломали? Красивая же была. И вазу разбили. Девчат, а у вас всё нормально? – вытягивает бровь в вопросительном жесте.
«А это ты у потаскухи своей спроси», – так и хочет сорваться с языка, но я сдерживаюсь и просто молчу.
– А Надя сказала, что картина ей надоела. Полезли снимать и уронили прямо на вазу. Ваза шлёпнулась и разбилась, ну и картина порвалась. Такая вот оказия, – Мария, как обычно, начинает искусно врать, глядя прямо в глаза.
Вот же актёрская игра… Играть только-только зажимал её на своём рабочем столе, а сейчас ведёт себя так, словно между ними ничего не было.
– А мне уже пора. Мусор я с собой захвачу, – Мария поднимает с пола изуродованное полотно и пулей вылетает из дома.
– Что это с ней? – ухмыляется и провожает взглядом свою потаскуху.
– Понятия не имею, – произношу в ответ и мысленно добавляю: «Наверное, устала ждать, когда ты расчистишь для неё место».
– Предновогодняя хандра, – пытается отшутиться, а после приближается ко мне и чмокает меня в лоб.
Ещё сегодня утром от прикосновения губ моего любимого мужа я готова была растаять… Но сейчас уже нет. Каждое его, пусть даже мимолётное, прикосновение причиняет только боль.
Собрав волю в кулак, сдерживаюсь и не отстраняюсь в сторону.
Мерзавец ни на мгновение не должен усомниться в том, что я слепая тетеря и ничего не знаю о его похождениях налево. Его неосведомлённость мне только на руку. Ведь пока он ничего не знает, мне будет проще незаметно собрать свои вещи и покинуть опостылевший особняк.
– Да, предновогодняя хандра. Ты же знаешь, Маша у нас не от мира сего, – закидываю камень в огород мерзавки и кручу у виска.
