Секция располагалась на Шаболовке. Пока доехала через половину Москвы, я успокоилась. Да и мальчишки своим перечислением трудовых подвигов отвлекли от изматывающих мыслей.
Николай Васильевич встретил меня с радостью и, проводив ребят переодеваться, спросил, как я отношусь к тому, чтобы Юра в этот сезон поехал в спортивный лагерь в качестве помощника тренера?
Очень хорошо отношусь! Значит, определились – июнь в лагере, а июль у бабушки на море.
Можно сказать, что детей на лето я пристроила.
– Оля? Ты дома? Мне необходимо дружеское плечо, чтобы поговорить! Жди! – позвонила я своей старой подруге и по совместительству соседке по даче.
Олька, обманчиво хрупкая блондинка с голубыми глазами, встречала меня в халатике, зевая. Пройдя в квартиру, я окунулась в умопомрачительный запах свежемолотого кофе и, словно заворожённая, пошла за по следу этого запаха на кухню.
– Что у тебя случилось? – спросила, посмеиваясь, подруга, наливая мне вожделенного напитка.
– Оль. Я не знаю, что подумать. Вернее, я из последних сил пытаюсь придумать другие оправдания. То есть я не хочу верить, – пыталась начать я разговор.
Было невыносимо стыдно отчего-то. Будто это я, забыв обо всех своих обязательствах, словно трусливая тварь бежала от семьи. Как будто в том, что Лёшка сбежал, была моя вина.
Как же глубоко укоренилось в нас: стыдно быть брошенной!
Все мои так тщательно гонимые мысли и эмоции посыпались на меня потоком. За прошедшие сутки я переосмыслила, пожалуй, всю свою жизнь и пришла к неутешительным выводам.
Отчего так получается, что даже за явную вину и предательство близкого я чувствую стыд так остро, будто виновата я? Будто это я подтолкнула взрослого и зрелого человека к подлости?
– Что ты мнёшься? Не похоже на тебя. Говори уже, что случилось? – спросила подруга, отпивая крошечный глоток обжигающе горького кофе из маленькой изящной чашечки и звякнув блюдцем.
– Алексей сказал мне, что у него есть давно любимая женщина, – ответила я.
– Он всё-таки смог признаться тебе? – Ольга вздрогнула, кофе выплеснулся на стол и растёкся грязной отвратительной лужей, пачкая всё, к чему прикасался. Уродуя мраморную белизну кухонного кафеля и безупречный халатик теперь уже бывшей подруги.
6. Шестая глава
– Давно? – просипела я, поднимая взгляд на бывшую подругу.
– Настенька, ты только не волнуйся, тебе же нельзя нервничать, я сейчас водички тебе подам, – причитала Олька, приложив свои ухоженные пальчики к вспыхнувшим щекам.
– На чёрта мне твоя водичка? Я спрашиваю тебя! Давно ли ты спишь с моим мужем? – прорычала я, глядя, как голубые глаза напротив меня набухают хрустальными слезами.
– Почти два года. Помнишь, ты тем летом резко уехала из дачного посёлка из-за сорванного мальчишками крана? Алёшенька выпил тогда и остался один, чтобы на следующее утро всё в доме выключить и закрыть. Вот он тогда мне и рассказал, как страдает. Как его тяготит твоя болезнь. Как он не может от тебя уйти из-за этого...
Ольга ещё что-то бормотала, я уже плохо слышала. Сердце стучало в ушах. Живот скрутило, будто холодный камень поселился в желудке. Склизкий. Шевелящийся. Тошнота горьким комом поднималась к горлу, и я сорвалась, полетела в туалет.
Меня выворачивало от отвращения и мерзкой пошлости ситуации.
Олька суетилась рядом и только усугубляла тошноту своим запахом и видом.
– Уйди, меня от тебя тошнит! Дура! – прохрипела я между спазмами.
