— Мыслишь в верном направлении, — я непочтительно шлепаю ее по аппетитной попке. — Одевайся. И на этот раз без фокусов с исчезновением белья.
Соня открывает рот, чтобы подсказать, кто из нас фокусник, но заливается смехом. Знает, что спорить со мной бессмысленно.
Я смотрю от греха в окно, разглядывая серый понедельник за стеклом, пока Соня весьма быстро одевается. Мне хватает ее маленького прозрачного отражения.
— Я, наверное, похожа на развратницу, — ворчит она, пятерней расправляя волосы.
— Не надо себе льстить. Ты и есть развратница.
Поворачиваюсь к ней, хватаю в охапку и покрываю поцелуями ее лицо. Как же хочется продлить это утро.
Но я верю в себя. В нас. Впереди целая жизнь. Это лишь небольшая передышка и остановка.
Соня с характерным мужеством достает телефон из сумочки, брошенной также на полу.
— Сколько пропущенных? — интересуюсь я у нее. Вижу, как трясутся руки у нее. В глазах застывает безотчетный страх.
— В том-то и проблема. Ни одного, — срывающимся голосом бормочет. — Мне пора домой. Они знают, где я была всю ночь и что делала.
Она срывается и быстро открывает замок дверей гостиной.
— Подожди, Соня, — пытаясь ее остановить, хватаю ее за руку.
— И почему я позволяю тебе так безбожно коверкать мое имя? — ее брови приподнимаются.
— Потому что любишь меня, хотя я не знаю, чем заслужил это, — серьезно отвечаю ей. Сам до одури волнуюсь. — Послушай, мой дом всегда открыт для тебя. Даже если меня нет, ты можешь прийти в любое время. Здесь ты в безопасности. Чтобы сейчас не случилось в доме Макарских, хватай Нику и иди сюда. Не собирай вещи. Сделай вид, что идешь с ней на прогулку. Оставь все. Только ты и Ника. Слышишь?
Держу ее потерянное но такое любимое, нежное лицо в своих чересчур грубых ладонях. Только бы она послушалась меня.
Больше всего боюсь, что Макарский изобьет ее. Я пойду с ней. Пойду и все. Дядю Пашу с собой возьму. Красину позвоню — тот своих ребят подтянет.
— Маргарита Алексеевна выгнала вчера Вадима. Но ко мне она не испытывает теплых чувств, поверь. Она вполне может отнять у меня любой способ связи и запереть дома под охраной.
— Я отвезу тебя, Соня. Пойду с тобой. Никто тебе ничего плохого не сделает, — уговариваю ее.
— Верно. Но заберут Нику в два счета, — удрученно сообщает мне. — Не надо, Ян. Я сделаю, как ты говоришь. Выйду на прогулку и сделаю все, чтобы попасть к тебе домой. Не сегодня, так завтра. Но, пожалуйста, не усложняй. Мне и так тяжело.
Что мне надо было делать в этот момент?
Я в полном опустошении стою на крыльце и смотрю, как из моего двора выезжает машина Сони.
Заморосил мелкий дождь.
Я боюсь, что она не вернется.
18. 17. Соня
Всю дорогу до дома я почти не отдаю себе отчет в том, что я делаю.
Вот открылись ворота перед особняком Макарских. Так привычно. Буднично. Возвращение домой…
Но это не мой дом вовсе. Это тюрьма, в которой я оказалась из-за своей чудовищной ошибки и доверчивости.
По-настоящему дома я себя чувствовала только в теплых объятиях Яна, но он тоже слишком торопится.
Я никогда не забуду эту ночь и утро после нее. Каждое касание, каждый поцелуй, его улыбку… Только остановившись возле гаража, я понимаю, что плачу. Слишком много слез в последнее время. Но я знаю — впереди беда. Ее не миновать. Мое сердце рвется на части, потому что слишком высок риск больше никогда не увидеть Нику или Яна. Невозможно, чтобы дочка и любимый мужчина одновременно присутствовали в моей жизни.
