– Я же не лезу в её постель, у нас свои девичьи разговоры… – оправдываюсь. – Или ты думаешь, всё вокруг вас, мужиков, вертится? Мне и о работе с кем-то надо поговорить, и о ремонте в квартире. От тебя же не дождёшься. Это же всё не твоё… – Больно? Могу добавить. – Мне тяжело одной тянуть и дом, и работу, и всё остальное.
– Так, я тебе давно говорю – увольняйся. Сможешь посвятить себя дому, будешь ремонты делать, уют создавать.
«А хрен тебе! Ты хвост задерёшь и с любовницей свалишь, а мне что делать потом без работы? Хорошо, хоть детей решили рано не заводить…»
– А я давно тебе говорю, что мне опыт нужен. Сейчас не поработаю, потом никто не возьмёт.
– Да я ж нормально получаю, – повышает голос благоверный. – Мало? Давай ещё работу возьму!
Хмыкаю или даже хрюкаю, ещё работу он возьмёт. Какую такую работу? Ту, где шпилят шикардосных брюнеток на унитазе в баре? Беру себя в руки и грозно зыркаю на муженька:
– Сказала, что не уволюсь, разговор окончен. Я устала, пойду спать. Спокойной ночи.
Лёшенька опешил, сидит, глядит мне вслед. А я в комнате закрываюсь, слёзы так и просятся, но успокаиваю себя, утверждаю, что ему хуже будет.
Спать не хочется, и план мести в голову не лезет…
Что заставит мужа пожалеть сильнее всего? Пересплю с другим, и что потом? Лёшка меня и так не хочет. Может, даже порадуется, что супружеский долг исполнять не надо. Так что если искать мужика, то для личного удовлетворения, а то здесь, походу, не дождусь.
Слышу, дверь открывается, идёт. Нет. Крадётся, ложится, лезет обниматься, прикидываюсь спящей. А он верит. Дурак. Стискиваю зубы и типа во сне раскидываю руки, да так, чтобы ему по морде прилетело. Еле смех сдерживаю, когда он подрывается. Лёшка-то быстро засыпает, поди, уже и сон начал смотреть.
Так-то.
Утром встаю, темно ещё, муж спит, такой милый. Гляжу на него и не верю, что он так со мной. А потом мерзко на душе становится. Иду в ванную, закрываюсь и плачу. Долго так, смачно. Умываюсь и топаю в магазин. Дома быть не хочу, совсем.
Днём стараюсь с мужем не разговаривать. А потом и вовсе говорю, что пойду на пробежку, мол, сто лет не ходила, надо развеяться. А он и рад, сразу на работу засобирался. Говорит, что встреча по скайпу важная какая-то.
«Да, катись, дорого́й. Удачи. Предохраняться не забывай, а то мне ЗППП не нужны и дети от шлюх твоих тоже. Измена – это одно, а вот дети от другой – это унижение похлеще».
Провожаю, даже целую, улыбаюсь. Закрываю дверь и иду в спальню.
– Ну что, Мариночка… Сегодня чётное…
Надеваю платье. А вот стринги нет, кладу их в сумочку, мало ли…
До бара таксист мчит, будто смерч за ним гонится. Расцениваю как знак свыше, типа всё правильно делаю. Расплачиваюсь, выхожу из машины и топаю наверх. А внутри всё переворачивается. Надо бы развернуться и домой, но открываю дверь и делаю шаг.
Поднимаю глаза и падаю в два океана. Стоит там за стойкой Давид, смотрит в упор и медленно так расплывается в соблазнительной улыбке.
